Может быть, когда-нибудь, где-нибудь это уже однажды было и мы - лишь повторение? И не на этом ли пути надо искать ответ?"
"Но у меня же есть четкая цель, четкая программа: в первую очередь исследовать эту планету. А я занят бесплодными размышлениями, которые вряд ли когда-нибудь пригодятся..."
Чужие птицы, похожие на чаек, стремительно черкали по волнам, как камни, пущенные умелой рукой. И он вспоминал людей над морем. Там блестели волны - сначала вдали, тускло, затем блеск усиливался, становился резче, бежал по ряби, переливаясь и позванивая,- и вот уже развернулась и легла невесомо лунная дорожка, по которой все мечтали уйти далеко-далеко и никто никуда не ушел...
"Как же мне вырваться из этого состояния, в которое погружались ленивые, слабые духом животные? Оно недостойно меня. Недостойно разума, который предназначен руководить действием!"
Сигом уговаривал себя встать, заняться делом - и не мог.
Смотрел на море, на небо без облаков и думал, думал, как будто важнее этого занятия ничего не было.
Такое с ним случилось впервые, и сигом уже начал не на шутку тревожиться. Конечно, он мог бы включить Систему Высшего Контроля и стимуляторы воли, но ему не хотелось прибегать к этим крайним средствам. И кроме того, было очень приятно сидеть так, без видимого действия, смотреть, вспоминать, размышлять...
В его памяти всплывали формулы и законы, ноты и стихи, обрывки чьих-то биографий и открытий, ощущения, пережитые кем-то... В нем жили тысячи людей, разделенные полочками и перегородками. А теперь перегородки прорвались, и все эти разные люди словно вступили в бессвязную беседу друг с другом.
И снова выплыл вопрос, на который люди не нашли ответа и оставили эту задачу сигомам...
"А для чего они жили и создали меня? Для чего любили, ненавидели, рожали, уничтожали себе подобных, мучились и умирали? Кто-то сказал короче: "Они рождались, мучились и умирали". Для чего? Я могу отмахнуться от этого вопроса. Но тогда я не узнаю: для чего я? Есть ли во всем этом какой-нибудь смысл или мне предстоит его придумать? Или же то, о чем я думал раньше,- это преддверие единственного ответа и не нужно искать другой? А может быть, я пытаюсь найти что-то в хаосе, который является ответом сам по себе, и, если я выделю в нем что-то, то выделю это лишь для себя, и только для меня это будет верным. Можно ли найти путеводный луч во вспышке взрыва, состоящего из лучей взбесившихся молекул и атомов? Кто сумеет отыскать главную ноту в галактическом шуме? Возможно, даже мои поиски окажутся неорегинальными и неразличимыми нотами в общем шуме и хаосе, состоящем из сплошного поиска?
Впрочем, я впадаю в другую крайность. Ведь в шуме морских пучин существует главная повторяющаяся нота. Определенные причины порождают взрыв, и взрыв, в свою очередь, что-то порождает. Разве я когда-то, очень давно не убеждался тысячи раз, что даже за очень сложными поступками людей, которые казались случайными и необъ-яснимыми, скрыты вполне определенные побудительные мотивы? Их оказывалось не так уж много, во всяком слу- чае не намного больше, чем букв в алфавите, из которьх люди складывали бесконечное количество слов,- иногда, чтобы прикрыть, а иногда, чтобы вскрыть эти самые мотивы.
Возможно, так и во Вселенной удастся отыскать не-сколько главных причин развития, главных стимулов и, держась за них, как за путеводные нити в лабиринте, прийти к единственному ответу? Или же ничего не выйдет, и, дергая за эти нити, я уподоблюсь мухе и еще больше запутаюсь в паутине сомнений?"
Сигом почувствовал, как раскалывается голова от бес-плодных попыток узнать то, чего он еще не мог узнать, предугадать исход эксперимента, в котором сам участвовал.
И он поступил так, как поступил бы на его месте человек:
встал, стряхнул оцепенение, как паутину. Сразу вспомнил программу на ближайшие часы, ведь сам составил ее: исследовать сначала морское побережье, затем море, постепенно погружаясь на все большую глубину. Кричали птицы, но он уже не прислушивался к ним, сверкали волны и небо. Упрятанные в глубины памяти, пульсировали старые вечные вопросы. Но он вырвался из круга бесплодных мудрствований и торжествовал победу.
Сигом осмотрел берег, ощупал его локаторами, включил гамма-видение. Сделал шаг, другой по четко выверенной траектории... И стал машиной...