Второй портрет был семейным. Лорд Мейсом, почти лишенный седины и заметно моложе, сидел в кресле, а на его коленях устроился задумчивый малыш лет четырех — по всей видимости, Макс. Справа стоял, положив одну руку на спинку кресла, подросток с шаловливой улыбкой и веселыми глазами, и Ная готова была спорить, что таким его вряд ли кто-то видел в последние десять лет.
— Рой, — Макс так тяжело вздохнул, что она невольно обернулась посмотреть, не проломилось ли кресло. — Тебе вряд ли рассказывали… он мой старший брат. По отцу, мать другая, конечно. А моя мама после… того инцидента попросила убрать все его портреты. Боялась, что такое родство может навредить нам всем. Не думаю, что она права.
В комнату вошел лакей с подносом, и сразу за ним — Эллен, больше всего напоминающая снежную скульптуру, которые иногда в зимние праздники делали в Стормгрите. Черное прямое платье и собранные волосы только сильнее подчеркивали ее обычную бледность, а от лица с отрешенным выражением и поджатыми губами, от непримиримо сложенных на груди рук практически осязаемо веяло холодом. Похоже, прежде, чем заняться чаем, лакей доложил ей о нахальной гостье, которую без спроса матери принял Макс, еще и в семейной гостиной.
Выставлять, впрочем, она никого не стала, наоборот, оттаяла, как только увидела; Нае даже на мгновение показалось, что Эллен от накатившего на нее облегчения потеряет опору и осядет на пол, но та устояла и смогла дойти до дивана.
— Не представляешь, что я успела подумать и как рада видеть тебя живой. Я не знала, где ты, и боялась, что ты тоже… — она судорожно сглотнула и не смогла договорить.
— Я была в Квинсе, узнала только по возвращению, — Ная села рядом и обняла, привлекая к себе и позволяя уткнуться в плечо.
Наверняка Эллен героически держала лицо на публике, не давая другим возможности сыграть на ее слабости. За холодность ее и не любили многие в свете, а настоящих подруг, кроме Наи, не было вовсе — так, приятельницы или хорошие знакомые, которые за спиной с радостью обсуждали и осуждали «ледышку из Нилье».
А кто-то сочувствовал, особенно почтенные дамы — как же, в семнадцать лет выдали замуж за мужчину вдвое старше. Ная знала, что это неправда; лорд Мейсом был не просто возможностью распрощаться с родственниками, державшими младшую дочь в чрезмерной строгости дажев сравнении с двумя старшими сестрами и братом — первой и единственной любовью, даже несмотря на разницу в возрасте. И он всегда отвечал взаимностью, а Эллен только таинственно улыбалась на сплетни об очередной любовнице.
Словами можно обмануть других, но не эмпата чувствами, если только специально не задаваться такой целью.
— Ты приехала просто так или есть… повод? — Эллен отстранилась, вытерла платком глаза и взяла одну из чашек. Ее руки заметно дрожали.
— Рада бы сказать, что в гости, но не только, — врать Ная не стала. Нечестно по отношению к друзьям, да и такого шила не утаишь. — Посольский бал. Это единственная возможность поговорить с Рилло Кайненом, в саму дипломатическую службу меня вряд ли пустят, во всяком случае, не так быстро.
— Зачем он тебе нужен? Работаешь на кого-то еще?
— На днях в Лангрии сорвалось покушение на принца, пострадало много людей, — слова приходилось подбирать осторожно, чтобы не тревожить Эллен лишними подробностями, да и Макс явно развесил уши. — Виновник где-то в столице, я предложила помощь, раз все равно сюда собиралась.
— Еще и принц, — Эллен потерла лоб свободной рукой. — Они хотят избавиться от всех влиятельных людей королевства? Осталось избавиться от Брамса, и Верна покачнется.
— Его предупредят, — по крайней мере, Ная хотела на это надеяться. Письма, которые передала Рою Мира и которые теперь лежали на дне сумки… Рой наверняка нашел способ донести их содержание герцогу, иначе бы так просто не расстался. — И вам бы тоже не задерживаться в столице. Езжайте в Нилье, отсидитесь хотя бы пару месяцев, пока не спадет волна. Плевать на Шинту, зато будете живы сами.
Мысль пришла в голову спонтанно, она совершенно не собиралась изначально отправить Эллен с Максом на родину, но сейчас идея казалась логичной. Все с таким удовольствием пустились в пространные рассуждения о беззубости нового правителя Шинты, что забыли об одной маленькой, совершенно незначительной детали.
Его жизни.
Кто-то убил лорда Мейсома, не самого слабого и беззащитного человека в дворянском собрании. Семнадцатилетний парень и раздавленная горем вдова им на один укус.
— Мы могли бы отправиться в Рюсо, — наконец, сказала Эллен. — Он далеко от границы, и, честно говоря, такая провинциальная глушь, что нас не достанут ни родственники, ни вернийские доброжелатели. Не прямо сейчас, мне нужно пару дней, чтобы собраться.
— Значит, езжайте, как будете готовы.
— А ты? — влез Макс. — С нами?
Ная подняла глаза на портрет, встречаясь взглядом с нарисованным Роем. С одной стороны, ей самой не помешает залечь на дно, чем дальше от столицы, тем лучше; но бросить дело на полдороги, тем более тогда, когда на карту поставлена судьба многих? Снова все то же малодушие, которое уже подступало в кабаре перед встречей с Крейгом.
Может, Рой прав, и она неосознанно возомнила себя всеобщим спасителем, но иметь возможность сделать хоть что-то и остаться в стороне?
Как минимум Ная должна поговорить с Рилло, а там будет видно.
— Завтра бал в посольстве, отвечу после него. Кстати, Эллен, могу попросить тебя о помощи?
Мода на природные элементы в интерьере пошла с Нилье — как, впрочем, и на многое другое в свое время. Посольство не отставало: одну из стен увивал плющ, среди листьев которого искрились граненные хрустальные птички; у другой в окружении цветочных гирлянд выстроились на подставках разной высоты чаши с водой, символизирующие Озерный край в сердце королевства. Даже строгие ливреи на снующих по залу слугах сменились свободными зелеными рубашками с вышивкой вдоль ворота.
Наряды же гостей, как убедилась Ная, оглядываясь в поиске знакомых лиц, еще не успели попасть под последние модные веяния, хотя Эллен искренне обеспокоилась, что бирюзовое платье с открытыми плечами и многослойной юбкой, сшитое весной, будет выделяться, а для высшего света это весомый повод для пересудов и осуждения. Эпатажней было бы только заявиться в штанах или ночной сорочке.
Нае по большому счету было плевать, что подумает столичная аристократия — на фоне остального это сущая мелочь; зато леди Авильон несколько оживилась, заняв голову несущественными проблемами подруги, даже сама собрала ей прическу и долго копалась в своих украшения, в конце концов отыскав изящный комплект белого золота с бриллиантами и жемчугом. Тонкая тиара напоминала венок из весенних цветов с каплями росы, а ожерелье — побег лозы, обхватывающий шею.
Слишком дорогой, чтобы просто так одалживать его подруге, они даже какое-то время перепирались, Ная не хотела брать на себя ответственность за ценную вещь, но Эллен в итоге настояла.
Но беспокойство оказалось напрасным. Юбки все так же напоминали неудобные облака, как это повелось в конце зимы, а декольте, кажется, стало только глубже, временами до неприличия. Ная ненадолго потерялась, засмотревшись на одну из гостий и пытаясь понять, каким чудом на ней вообще держится лиф платья. Интересно, что произойдет, если кто-то наступит на подол, к слову сказать, длинный и волочащийся по полу? Или легкий пикантный скандал и есть цель такого наряда?
— И вот мы здесь! — широким жестом обвел Гэвин зал, заодно цапнув бокал с вином. Он вырядился в белый камзол с золотой вышивкой — вычурный, но подобный носили многие мужчины. Популярные в Лангрии лаконичные фраки выглядели куда приятнее. — С кем почирикать о тебе, кому представить?
— Полагаю, столь известную светскую даму представлять не требуется. Госпожа Ная, здесь же многим о вас известно?