Однако для самого парня это не стало спасением. Его боль становилась всё сильнее, пока, наконец, не поглотила его с головой. И, спасая всех остальных, он в итоге разрушил самого себя. Виллем убедился в этом окончательно, когда застал коллегу за размеренным сдиранием со своих рук собственной кожи железной щёткой. Перепуганный учёный долго бился над тем, чтобы привести Исаю в чувства. Тот лишь повторял, что только страдания дают ему контроль над полученной властью.
А сейчас культ, почувствовав возрождение своего властелина, явился и за Дариэлем. Это был слишком плохой поворот событий. Если они заберут несчастного парня в свои руки, то стоило только гадать, к чему это могло привести: к тому, что новый обладатель магии, подобно Исае, обуздает стихию и потеряет рассудок или к тому, что попросту погибнет, оказавшись слишком слабым? В любом случае, каждый из этих исходов портил планы Виллема. Он, конечно же, предполагал, что так будет, но надеялся, что его не найдут слишком скоро, и он успеет добраться до Кельитаса и самого первого разрыва ткани реальности, места, с которого и началась эта долгая и тяжёлая история.
Наконец, Виллем решил плюнуть на всё и прийти на помощь. Один раз ему уже довелось вырезать большую часть последователей культа Скаро, с одной жрицей и сопровождающим её мертвецом он должен справиться.
На ходу доставая изогнутые клинки, мужчина подбежал к компании. Капитан корабля окончательно решил, что пора уходить на пенсию и просто нервно курил свою трубку, глядя на разворачивающееся на его глазах сражение. Он бывалый моряк и многое повидал на своём веку. Он считал, что уже вряд ли чему-то способен удивиться. Он ошибался.
Воздух сотряс всплеск тёмной магии, направленный в сторону Виллема, но тот не зря учился в своё время у первого меча Кельитаса. С лёгкостью увернувшись от боевого заклинания, он смертоносным вихрем пронёсся мимо жрицы и первым делом в одно движение срезал голову её охраннику, а после пинком сшиб его в воду. А после, также молниеносно, отскочил в сторону, чтобы разгневанная ведьма случайно не задела своим колдовством кого-нибудь из ребят.
Бой был недолгим, но красочным. И закончился он совсем не так, как предполагал Виллем. До сих пор его атаковали множеством мелких, но опасных залпов, а тут вдруг целая туча молний расщепила пространство и устремилась в цель. Дистанция была слишком мала, чтобы можно было быстро увернуться, не пострадав.
Однажды Исая сказал: "Если попадёшь в беду, просто позови меня. Мысленно. Где бы я ни был, я тебе помогу." После его смерти Виллем ни разу об этом не вспоминал, умело разбираясь самостоятельно со всеми проблемами и без всякой помощи одерживая победу в любом сражении. Сейчас, быть может, ему просто не повезло, да и боязнь подвергнуть опасности троицу детишек слишком сковывала движения. И он впервые, скорее от отчаяния, воззвал давно покинувшего мир Живых Исаю.
И молнии не достигли своей цели, встретив на своём пути ярко-голубой магический щит. Виллем узнал его сразу же. Дребезжащее чувство ни с чем не сравнимой силы, истинной, подлинной силы, которая исходила от Исаи, невозможно было спутать ни с чем. И этот барьер, которым заботливо окутывал его друг при любой опасности, одной своей сутью демонстрировавший, кто здесь по-настоящему чудовищно опасен, он тоже будет помнить всегда. И сейчас, спустя шесть веков снова увидев этот барьер, у Виллема подкосились ноги не то от ужаса, не то от восхищения, не то от слепой надежды на то, что обожаемый им человек даже после своей смерти придёт и спасёт его. «Где бы я ни был…»
Однако мечтам Виллема сбыться было не суждено. Он понял это, едва услышав восторженный вскрик Дангер, адресованный Дариэлю:
— Ого, ты где этому научился?!
К горлу внезапно подступил липкий ком какой-то скорби и обиды. Это было попросту несправедливо. Тупой пацан был недостоин того, что имел, попросту не достоин. Он не пережил тех мучений, которыми Исая проложил свой путь по лезвиям, путь к контролю. Не выстрадал своё право владеть Хаосом. Ему просто всё досталось уже готовым, словно спелое яблоко, свалившееся в раскрытую ладонь. А этот дурак, Дариэль, даже не осознавал, какую цену пришлось заплатить его предшественнику за свою ношу.