— Ты что, собралась искать Андрея? Но где? Да нас самих сейчас разыскивать будут. На всех дорогах посты расставят, мышь не прошмыгнет…
— Я знаю, где он, — просто ответила Лена. — Знаю… И я пойду туда. Понимаешь, Витя, я люблю Андрея. И, похоже, — это на всю жизнь. Я понимаю, что это несерь-езно; нас разделяют десятилетия, но я ничего не могу с собой сделать. Кроме того, там находится еще один близкий для меня человек… Ты мой друг, Витя, ты самый лучший и преданный друг, и ты должен меня понять. Я не могу их бросить. Пойми, — не могу!..
Маленький Масленников сник и опустил голову. Что ж, теперь все стало на свои места… Может — так оно и лучше. Он поднял голову, посмотрел на сосредото-ченное лицо любимой девушки, которая только что призналась ему в любви к дру-гому.
— И я тебя не брошу, Лена! Я пойду с тобой и помогу тебе всем, чем смогу. А если ты со мной не согласна, то лучше меня просто застрели! Прямо здесь и прямо сейчас!..
Лена удивленно приподняла брови от такой тирады, но, глядя на решительное лицо одноклассника, вдруг широко улыбнулась и сказала:
— Ну что ж, отважный рыцарь, в таком случае извольте следовать за мной!
23
Густой вековой лес, напоминающий чем-то тропические джунгли, стоял мрач-ной неприступной стеной. Он был настолько величествен во всей своей первобыт-ной девственной красе, что порой казалось, будто на земле нет ни шумных горо-дов, ни огромных степных пространств, ни океанских просторов, а существует один лишь только лес — загадочный и удивительный.
Корабельными мачтами возносились в небо огромные сосны, словно говорли-вые кумушки, сбились кучками пушистые ели, а у их подножия, словно легкий зе-леный туман, клубились заросли папоротника. Потом на смену хвойным породам приходили лиственные; могучие дубы раскидывали в стороны свои густые широ-кие кроны, белели стволы берез и осин.
Временами встречались и болота. Их было довольно много в этих местах, и занимали они приличную площадь. Теплые, прожорливые, укрытые сверху пере-плетениями ветвей черных, мрачными колоннами уходивших в пучину деревьев, покрытые дрожащей зеленой ряской и мхом, они как будто терпеливо ожидали не-осторожных, забредших в эти края, чтобы поглотить их навеки.
И почти никаких признаков человеческого присутствия. Лишь дорога, доволь-но неплохая дорога с грунтовым покрытием, проходившая через эти девственные места аккурат с запада на восток, говорила о том, что где-то неподалеку существует цивилизация.
Пара лосей — могучих лесных красавцев, вышла из чащи и гордо, с чувством собственного достоинства подошла к дороге, осторожно перешла через нее и спус-тя несколько секунд скрылась в зарослях на противоположной стороне.
Большая птица, похожая на глухаря, тяжело зашелестев крыльями, поднялась с лежащего на земле древесного ствола и опустилась на толстую ветку разлапистой ели, стоящей почти на самой обочине.
Из придорожного кустарника высунулась хитрая острая лисья мордочка, про-водившая упорхнувшую добычу голодным взглядом.
Над лесом опускались сумерки. Уходящая на восток дорога сливалась вдали с придорожными зарослями и постепенно растворялась в ночной мгле. Лишь на за-паде, между двумя зелеными стенами деревьев, еще сверкала кровавая полоса зака-та.
Но что это? Девственно-сказочную тишину нарушил какой-то странный звук. Он приближается с запада, все ближе и ближе; все живое замирает, затаивается, старается убежать от него подальше.
Пара лосей, с оглушительным треском ломая ветки, кинулась в глубину лес-ной чащи; испуганно закричавшие птицы взметнулись на самые макушки деревьев; гулко стуча копытами, пронеслось несколько молодых оленей. Лишь любопытная лисичка осталась на своем месте, с интересом наблюдая за происходящим на доро-ге.
А по дороге двигалось чудовище. Серое и расплывчатое, лязгающее стальны-ми траками гусениц и чадящее удушливыми выхлопами двигателей, пахнущее по-рохом и металлом, — оно всей своей тупой и жуткой массой, словно бесконечная серая змея ползло на восток. Ползло, чтобы жечь и убивать, насиловать и грабить. Это шла война.
Рыжий зверек испуганно взвизгнул и, прижав уши к голове, забился подальше в кустарник. А мимо шли и шли плоские стальные коробки, выкрашенные в грязно-серый цвет, ощетинившиеся стволами пулеметов и пушек, и головы сидящих на скамьях солдат в матово блестевших касках мерно качались в такт вздрагивавшим на ухабах машинам…
Сидевший в кузове штабного вездехода оберштурмбанфюрер Штюрмер ловко откупорил бутылку пива и с поклоном подал ее своему шефу.
— Благодарю, Генрих, — ответил Грюнберг, принимая холодную, покрытую ис-париной бутылку из рук своего любимца. — Ты и тут не можешь прожить без своих маленьких слабостей. О! "Бавария"! — Он сделал большой глоток прямо из горлыш-ка. — Великолепно! Скажи, только честно: никак ты загрузил еще тогда, неделю на-зад, пару ящиков в самолет на варшавском аэродроме?