Пленный промолчал и закрыл глаз. Если бы тогда только кто мог знать, что творилось в душе этого человека — полковника авиации Галузина, — героя Испании, Халхин-Гола и финской… Меньше суток назад он лично поднял в воздух послед-нюю находившуюся в его распоряжении эскадрилью и повел ее на выполнение от-ветственного задания: уничтожения немецкой переправы на Березине. И он ее вы-полнил; выполнил так, что фашисты этого долго не забудут; а на обратном пути был сбит и до последнего момента пытался тянуть горящую машину к линии фронта, а когда стало ясно, что это невозможно — покинул ее последним… И тогда, в лесу, лежа на прелых листьях со сломанной ногой и поврежденным позвоночником он, торопливо сжигая в огне зажигалки личные документы, около получаса не под-пускал к себе немецких автоматчиков, пытавшихся захватить его в плен; застрелил из пистолета унтер-офицера и двоих солдат; и лишь досадная осечка оружия по-могла фашистам, наконец, взять его… И вот, находясь без сознания, в бреду, он, похоже, наболтал лишнего, поставил под угрозу работу Бердышева и его товари-щей… Единственного, чего хотелось тогда Галузину — это умереть… Умереть, чтобы никто больше не смог от него ничего добиться…
— Говорите! — тряхнул его за плечо Грюнберг. — Если вы будете сотрудничать, то мы гарантируем вам жизнь и медицинскую помощь.
Летчик криво усмехнулся и покачал перевязанной головой.
— Вы напрасно стараетесь, генерал!.. Я ничего не знаю…
— Подумайте! — угрожающе произнес бригадефюрер. — Подумайте хорошенько, полковник! У нас есть способы заставить вас говорить… Например — вот этот!
Он кивнул Штюрмеру, и тот со всей силы крутанул заключенную в лубок ногу раненого. Сквозь крепко сжатые зубы пленного прорвался легкий стон. Доктор вздрогнул и, с осуждением посмотрев на эсэсовцев, начал теребить в руках свое пенсне.
— Зря стараетесь, генерал, — прошептал летчик. — Это не поможет…
Грюнберг резко встал.
— Оставьте его в покое, Генрих… До утра… Подумайте, мой неизвестный герой. Подумайте над тем, — стоит ли жертвовать жизнью из-за какой-то там глупых прин-ципов! Даю вам срок до утра!
Он повернулся, и в сопровождении Штюрмера с адъютантом вышел из палат-ки. Врач посмотрел им вслед задумчивым взглядом, мельком взглянул на стоящий поодаль ящик с медикаментами, а затем склонился над раненым, вновь потеряв-шим сознание от непереносимой боли.
Когда же взошло солнце, и высокопоставленные деятели СД вновь наведались в палатку, то русский пилот уже не мог отвечать на их вопросы. Он лежал мертвый на своем жестком ложе, и на его обожженных губах стояла легкая усмешка. И ни-кто никогда не узнал о том, что потрясенный немецкий врач, не желая, чтобы этот мужественный человек был подвергнут жестоким мучениям, прервал его страда-ния, введя своему пациенту смертельную дозу морфия.
— Ну что ж, — процедил тогда сквозь зубы недовольный Грюнберг. — Пойдем другим путем…
Приготовления заняли следующие двое суток. Мелкая неудача не должна бы-ла сорвать операцию "Шварцвальд". И вот теперь Грюнберг и Штюрмер вели свой ударный отряд к линии фронта…
— Когда мы будем на месте, Генрих? — поинтересовался бригадефюрер, открыв глаза.
— Осталось километра три, не более, — ответил Штюрмер, посмотрев на разло-женную карту. — Еще три километра — и мы в заданном квадрате.
Наступила ночь. Колонна продолжала движение при свете фар, но и так было видно, что пейзаж за окном постепенно менялся. Дремучий лес становился все ре-же и реже, и, наконец, впереди блеснула водная поверхность. Еще спустя десять минут колонна подошла к усиленно охраняющейся понтонной переправе.
— Река Друть, — прокомментировал это событие Штюрмер. — Мы практически на передовой. Отсюда до русских не более двух километров.
Грюнберг посмотрел на часы. Четверть двенадцатого.
— Странно… — сказал Штюрмер, также глядя на часы. — Пора бы им выходить на связь… Уже пятнадцатиминутная задержка…
— Из кормового отсека высунулся радист.
— Группа "Тойфель" на связи, господин бригадефюрер!
Прочитав полученное сообщение, Грюнберг думал не долго.
— Передайте Райдеру, что операция начнется в пять тридцать! Любой ценой, не смотря ни на что, но этот парень должен быть захвачен! Пусть привлекают для этих целей своего человека в лагере, пусть, как хотят, ломают голову, соображая — что предпринять, пусть хоть угробят всю группу, но пилот аппарата должен быть в на-ших руках. После этого пусть прорываются навстречу нашим частям. Прикрытие при проведении этой акции мы им обеспечим…