— Я оставлю тебе последние…
Др-р-р!..
Ох, да что ж за день-то сегодня такой, Марат поспешил нашарить в кармане проклятый виброзвонок, но тот уже умер. В прямом смысле.
Раздражённо повертев между пальцев безжизненный «блэкберри», Марат безвольно уронил ставший бесполезным аппарат, для верности придавив его сверху до хруста каблуком. Он уже знал, как это бывает. Пацан очень не любил любую электронику. Наверное, опасался прослушки, но не только. Горела она вблизи от него только в путь.
— Опять?
— Прошу прощения. Спешил, совсем вылетело из головы.
И чего он перед пацаном лебезит? Тот его так и так решил кинуть.
— Не важно, я оставлю тебе последние инструкции, и на этот раз всё должно быть предельно чётко.
А то что?
— Разве я хоть раз нарушал…
— Мы оба знаем, что да, — прервал его пацан, не дослушав.
Ну, положим, было дело, давно, по первяночке. Так пацан в качестве обратки их следующую встречу со значением назначил на кладбоне. Марат как сейчас помнил — Ваганьковское, у могил братьев Гиоргадзе. Тут даже тупой всё сразу поймёт, а уж тот, кто благополучно выжил в девяностые, и подавно. Более жирным намёком было бы только разговор на Пахре забить. Марат усмехнулся про себя, было бы забавно встретиться сейчас с бойцами на стреле. Пацан небось думает, что Марат его и правда ни разу в лицо не видел. Видел, всё он видел, и на знатока подобных тем пацан ни разу не тянул. Впрочем, Марату в тот раз хватило ума понять намёк и больше на разборы не нарываться.
— Ещё раз прошу прощения.
В тенях будки что-то снова шевельнулось.
— Ладно.
В прорезь вентиляционной решётки просунулся плотный картонный конверт.
— Вот, держи.
На фотобумаге? Пацан точно рехнулся.
— Ты в детстве фотографией увлекался? Вот и освежи навык. Не сканировать, не фотографировать, никаких ксерокопий, иначе засветишь с концами.
Да откуда он… а, ну хотя да. Марат аккуратно принял конверт и для верности сунул его во внутренний карман пиджака, как раз по размеру.
— И что мне с этим делать?
— В фотокомнате распечатай, прочитай вслух, на диктофон наговори, кассетный. Плёнку положи в свой сейф с магнитным уничтожителем, я знаю, у тебя есть. Бумагу после записи засвети и сожги.
Вот ведь.
— А смысл какой? Там палево?
Ещё не хватало ему от конторских бегать.
— Ничего такого, что могло бы тебя подставить, если ты всё будешь делать по инструкции, но если эти данные попадут не в те руки, вот тут у тебя и могут возникнуть проблемы.
— Значит, точно палево. Зачем мне этот геморрой?
— Как знаешь. Я тебя не уговариваю, передумаешь, просто вскрой конверт на свету.
Марат тоскливо оглянулся на маячившего в окне «гелендвагена» Колю. Нехорошо ты со мной поступаешь, пацан, ой, не хорошо.
— Что там внутри-то?
— Всё как обычно. Твой путь в светлое будущее. В очень светлое будущее.
— Мой или твой?
— Твой. Мне здесь больше делать нечего.
Точно за бугор валит пацан. Но от чего?
— Может, и мне тоже отвалить?
— Сам смотри. Конверт вскрой, а после решай.
— Допустим, я решу отвалить, между нами будет всё ровно?
— Ровнее некуда, расход по чесноку. А вот если конверт останется нераспечатанным или пропадёт, вот тогда у нас могут быть проблемы. И проблемы эти надо будет как-то решать.
Ладно, допустим.
— Но если я просто отвалю, ты то чего?
— Ты же не думаешь, что я только с тобой общаюсь? Так или иначе, я найду того, кто решится. В конце концов, это неплохо оплачивается.
Марат помолчал. За шиворот неприятно стекало. Как бы конверт этот не промок да не разорвался.
— Выходит, на этом всё?
— На этом всё.
Вяло махнув левой рукой в прощальном жесте, Марат побрёл обратно.
Не так он представлял себе их прощальный разговор, ох, не так. И главное ничегошеньки же не предвещало. Только он начал задумываться о какой-нибудь тихой гавани, где можно было бы удачно провести остаток дней, недвижимость начал потихоньку прикупать с видом на Темзу да Центральный парк, так вот нате.
Сиди теперь, гадай, что пацан себе удумал. А вдруг в конверте этом не просто палево, а такое палево, за которым та же контора тебе потом тихую смерть в шкафу лондонского отеля и пропишет. А что, переборщил с удовольствиями на пьянящем воздухе Туманного Альбиона, с кем не бывает.
Впрочем, прав пацан, не будем спешить с решением. Конверт прожигал Марату рубашку у самого сердца, но неприятность эту мы переживём, как пелось в советском мультфильме. Поспешай медленно, советовал классик, и тоже был как никогда прав. Никто не требует от Марата принимать решение прямо здесь, на солнцепёке, так зачем сгоряча что-то выдумывать.