Наконец один из солдат с криком замахнулся копьем и погрузил стальной наконечник в тело женщины. Она пронзительно закричала, по скомканным простыням расползлось темно-красное пятно. Другой легионер вырвал у нее из рук ребенка и вышел из комнаты. Женщина сделала движение, словно порываясь догнать их, но остальные солдаты окружили ее и пронзили своими копьями.
Сафир услышал топот ног и голоса, доносившиеся словно издалека. Внезапно его накрыла боль. Голова была тяжелой, как свинец, в глазах пульсировал мрак. Он поднял веки и сразу же зажмурился — его чуть не ослепил показавшийся чрезвычайно ярким свет.
— А, очнулся! — голос был насмешливым и грубым. Человек подошел к Сафиру и остановился совсем рядом — юноша услышал шаркающие шаги. — Полежи еще, полежи. Скоро тебе придется поработать, — человек рассмеялся. — На наших кораблях нет бездельников, каждый должен отрабатывать свою порцию похлебки.
Сафир открыл глаза и, прищурившись, посмотрел вверх. Там, на фоне белых парусов, маячило размытым светло-коричневым пятном лицо. Человек слегка пнул его в живот концом сапога и пошел прочь. Юноша лежал, прислушиваясь к окружавшим его звукам и привыкая к свету. Голова гудела, и каждое движение отдавалось болью во всем черепе. Ему показалось, что никто не обращает на него внимания, и он приподнялся на локте, к своему удивлению обнаружив, что не связан.
— Встать! — резко приказал чей-то голос, не похожий на предыдущий.
Сафир обернулся и увидел двух пиратов. Один был в синей одежде, носил высокие сапоги и красную мягкую шляпу, другой — зеленый длинный камзол и кожаные штаны. Первый вгляделся в лицо Сафира и повторил:
— Встать! Ты что, оглох?
— Что с пассажиркой, которая…
Пират не дал ему договорить, сильно ударив ногой в челюсть. Он и его приятель схватили Сафира под руки и поставили на ноги.
— Не задавать вопросов, раб! — прошипел второй пират, приблизив к Сафиру лицо. — Молчать!
Они потащили его по окровавленной палубе, и он едва не потерял сознание от пульсирующей в голове боли. Через минуту его усадили на длинную скамью, на которой уже сидели три человека. Впереди и сзади тоже виднелись шеренги полуобнаженных людей. На Сафира надели железный пояс, защелкнули замок и пропустили в кольцо толстую цепь.
— Берись за весло, раб, — сказал ему один из пиратов, — и греби изо всех сил, если не хочешь, чтобы мой кнут прогулялся по твоей спине. — С этими словами он вынул из-за широкого ремня свернутый вшестеро бич, расправил и щелкнул над головами гребцов.
— Я не раб, — ответил Сафир, наблюдая за его движениями.
— Ошибаешься, — пират усмехнулся. — Ты остался жив только потому, что капитан собирается взять за тебя выкуп. Судя по доспехам, которые на тебе были, ты не из бедных. Отвечай, кто твои родственники, кому отослать письмо с нашими требованиями?
— У меня нет родственников.
— Что, совсем?
— Я последний в роду.
— Тем хуже для тебя! — пират пожал плечами. — Значит, до конца своих дней будешь сидеть на этой скамье, — он взмахнул кнутом, вытянул Сафира по спине и гаркнул: — А теперь работать! — Он пошел вдоль рядов, волоча за собой бич. — Слышите ритм? Не отставать!
Сафир едва не вскрикнул, когда кнут обжег ему спину. Хотя ему и приходилось испытывать на себе гнев воспитателей Пажеского Корпуса, но он не привык, чтобы грубый мужлан проходился бичом по его аристократической спине. Заскрипев зубами, Сафир положил руки на весло и взглянул на соседей. Это были загорелые, изможденные люди, чьи тела, казалось, состояли из одних мышц и сухожилий. Все смотрели только вперед, время от времени вытирая с лиц обильно катившийся пот. Сафир услышал бой барабана — это задавали ритм для гребцов.
— Что сидишь? — бросил ему сосед справа. — Давай греби, и так тяжело. Нечего прохлаждаться.
Сафир молча уперся в весло и попытался поймать ритм. Это было нетрудно, куда сложнее оказалось удержать весло — оно было толстым, и потные ладони все время соскальзывали.