— Когда смотрю представление, да.
Актёры откланялись и скрылись за занавесом, исчезли музыканты, спешно убрали декорации, и обед возобновился. Гостей ждало ещё много сюрпризов. Их развлекали танцоры, декламаторы и сказители, акробаты и жонглёры, управлявшиеся с огромным количеством пылающих факелов: головни взлетали к самому потолку, образуя вертикально вытянутые огненные кольца. Трапеза длилась несколько часов и часто прерывалась речами, пожеланиями, тостами и представлениями.
Только поздним вечером гости разошлись по приготовленным для них комнатам. Сафира поселили рядом с покоями посла, чтобы он всегда был под рукой на случай, если понадобится казантарцу.
Засыпая, он думал о том, как быстро поднялся по придворной лестнице, и благодарил судьбу за то, что родился тем, кем родился. Он думал об Армиэль и был почти счастлив. Казалось, все его мечты свершались.
Глава 40
На площади перед дворцом выстроились легионы урдисабанской армии. Пока командиры проводили перед парадом последний смотр, Сафир по приказу императора рассказывал послу Казантара о её организации. Они стояли на балконе, с которого открывался прекрасный вид на город, в окружении вельмож и телохранителей. Император Камаэль находился чуть в стороне. Он был вместе с дочерью. Армиэль тихо беседовала с Маэрлинной, а император обсуждал что-то со своим Первым Советником. Сафир старался не смотреть на свою невесту и, чтобы отвлечься от мыслей о ней, рассказывал об устройстве урдисабанской армии с особой обстоятельностью:
— Войско состоит из легионов, — говорил он негромко, указывая на площадь. — Вы можете видеть здесь самые почётные и бесстрашные из них: Первый Августейший, Второй Рукоположенный и Третий Непоколебимый. С течением времени численность легионов несколько раз менялась. Например, до того, как на трон взошёл отец нашего императора, в урдисабанской армии было всего четыре легиона по четыре с половиной тысячи пехотинцев. Два легиона набирали из мужчин не старше сорока лет. Они участвовали в походах и сражениях. Два других состояли из людей от сорока до шестидесяти лет, которые несли гарнизонную службу в Тальбоне и других городах Урдисабана. Первые два легиона поддерживались двумя тысячами всадников, а также тысячей лучников, пращников и обозной прислуги. Легионы стояли рядом друг с другом, а по бокам располагалась конница. Но всё это было до начала великих завоеваний, начатых отцом нашего императора и продолженных его величеством Камаэлем. После покорения ряда соседних стран, ставших провинциями Урдисабанской империи, их жители начали вливаться в состав нашей армии, и число легионов увеличилось, равно как и их состав. На данный момент у нас двадцать один легион, и каждый состоит из пяти тысяч ста пехотинцев, трёх тысяч всадников и двух тысяч четырёхсот стрелков. Кроме того, при каждом имеется небольшой гренадёрский корпус из катапульт, баллист и онагров. Император Камаэль изменил строй легионов, разделив каждый на тридцать манипулов, а те, в свою очередь, — на две центурии, состоявшие из декурий. Легион строится в три линии, по десять манипулов в каждой, видите? — Сафир указал рукой вниз, где сверкали круглыми и островерхими шлемами живые прямоугольники. — Вот они вытянулись с восточного края площади к западному. В первой линии стоят копьеносцы, они самые молодые и сильные. Во второй — мечники, уже опытные бойцы. В третьей — воины постарше. Они самые искусные и тяжело вооружены.
— Я давно хотел узнать, — сказал Эл, воспользовавшись паузой в объяснениях Сафира, — кто придумал эти ваши знаменитые прямоугольные щиты.
— Император Камаэль, — охотно ответил Сафир. — Он великий стратег и воин. Подобные щиты позволяют прикрыть любую часть армии, будь то легион, манипул или центурия, не только со всех сторон, но даже сверху, что весьма полезно при обстреле из луков.
— Очень полезное и остроумное изобретение, — одобрил Эл. — Гораздо лучше круглых щитов.
— О, да, — согласился Сафир.
— Но мне кажется, ваша армия не слишком маневренна, — заметил Эл.
— К сожалению, это так.
— На месте императора Камаэля я бы разделил каждый легион на десять частей так, чтобы они состояли из десяти манипулов, и дал командирам больше самостоятельности. Это значительно увеличило бы подвижность вашей армии.
— Вполне возможно, — дипломатично согласился Сафир, выслушавший фразу «на месте императора» с большим удивлением: до чего же вольными должны быть нравы в Казантаре, если придворный так непринуждённо представляет себя на месте владыки целой империи⁈ Так ли крепка власть в этой враждебной Урдисабану стране, как говорят?
— Вы о чём-то задумались? — спросил Эл, мельком взглянув на Сафира.
— О вашем проекте, — нашёлся тотчас Сафир. — Не желаете ли представить его императору?
— Отнюдь, — посол покачал головой. — Я приехал в Тальбон не для того, чтобы укреплять военную мощь Урдисабана, — он улыбнулся, давая понять, что это шутка.
Сафир вежливо склонил голову.
— И всё же позвольте мне передать ваши мысли императору.
— Только от своего имени.
— Если вам так угодно.
— Угодно. А теперь расскажите, кто командует всеми этими воинами, ибо я вижу много людей, одетых и вооружённых гораздо лучше, чем остальные. Кроме того, они стоят особняком и всё время кричат.
Сафир усмехнулся.
— Да, вы правильно угадали. Это командиры.
— Они так суетятся и усердствуют, — посол покачал головой.
Сафир оставил это замечание без внимания.
— Кто является верховным главнокомандующим? — спросил через мгновение Эл. — Император?
— Да, разумеется.
— А как он осуществляет командование столь огромным воинством?
— Видите всадника в чёрно-белых одеждах и воронёных доспехах?
— С жезлом в руке?
— Да. Это легат. Он командует тремя легионами, составляющими гарнизон Тальбона. Все они находятся на этой площади. Отдельными же легионами управляют танары. Видите, они в красных плащах и серебряных доспехах? Они командуют сотниками, то есть центурионами. Их назначают из лучших легионеров.
— Что это за знак на груди у ваших центурионов? — поинтересовался Эл, прищурившись. — Мне отсюда не видно.
«Ещё бы! — подумал Сафир. — С такого-то расстояния!» Странно, что посол вобоще разглядел знаки.
— Это эмблема виноградной лозы, — объяснил он. — Центурионы имеют право наказывать солдат. Они постоянно носят при себе гибкие прутья этого растения.
— И часто это орудие возмездия остаётся праздным?
— Очень редко, — ответил Сафир. — Но поскольку центурион выбирается из числа самих легионеров, это никого не смущает. Во время боя, — продолжил он, видя, что посол не задаёт других вопросов, — центурион находится на правом фланге центурии, потому что оттуда удобнее руководить. Есть в нашей армии ещё и младшие командиры, десятники. Они заведуют также продовольственной и хозяйственной частью центурии.
— А что означают все эти значки и знамёна? — поинтересовался Эл.
— Каждая центурия имеет свой штандарт и эмблему. Это тотемические животные, от которых наши предки вели свои роды. Под эмблемой прикрепляется медная пластинка с номером манипула. Если он совершает подвиг, то к значку прикрепляется награда.
— А почему танары держат в руках жезлы с фигурами орлов? Это тоже тотемическое животное? Дань прошлому?
— О, да. Орел считается покровителем самого императора. От него ведёт род дом Изтаэрдов. Эти жезлы делают из бронзы. У легатов тоже есть такие жезлы.
— Я слышал, что потеря штандарта или эмблемы считается у вас большим позором, и каждый легионер обязан защищать их до последней капли крови. Это правда?
— Истинная! — Сафир важно кивнул. Он был рад, что представилась возможность рассказать о доблести урдисабанской армии. — Были случаи, когда в трудный момент битвы кто-нибудь из командиров бросал значок легиона в гущу врагов, чтобы заставить своих воинов вернуть его.
— Я читал об этом, — заметил Эл. — Но, кажется, это было давно.
— Да, теперь в этом нет необходимости. Наша армия непобедима.
— Верно ли, что вы завоевали Кабрию благодаря прекрасно налаженной поставке продовольствия, уклоняясь от сражений и заставив противника опустошить собственные земли, после чего тот сдался, чтобы избежать голодной смерти?