К западу можно было увидеть на берегу несколько лежащих на боку кораблей, вдоль днищ которых сновали рабы с металлическими лопатками и щётками — они очищали суда от налипших на них ракушек, водорослей, рыб-прилипал, ила и прочего. Этот процесс назывался кренгованием, и каждый корабль подвергался ему по крайней мере дважды в год, чтобы не потерять ходовых качеств. Это было очень важно, так как в водах Синешанны вовсю орудовали уримашские пираты, удрать от которых могло только быстрое и маневренное судно.
Но Армиэль и Сафир поехали на восток, где возвышался утёс Морского Змея, на вершину которого вела узкая дорога, больше похожая на тропинку. Там находился знаменитый трактир «Поднебесный», излюбленное место старых морских волков и новичков, желающих послушать их истории. Хозяин платил высокий налог в государственную казну, но его прибыли превосходили все затраты. Даже необходимость карабкаться на гору не останавливала моряков, и они только что не дрались за возможность остановиться именно в «Поднебесном», откуда открывался вид как на столицу Урдисабана, так и на бухту с сотнями судов.
Сафир и Армиэль поднялись на утёс и остановились лишь у края, где дул резкий солёный ветер и развевал гривы лошадей, плащи людей и волосы принцессы. Солнце садилось над морем, и по сине-чёрным волнам до самого берега бежала золотая дорожка. Низко-низко пролетали редкие чайки, высматривавшие рыбу. Над горизонтом небо было чистым и лазоревым, а выше темнело и обретало оттенок антрацита. Из-за ветра с запада на восток тянулись перистые облака, похожие на огромные лебединые крылья.
Сафир взглянул на профиль Армиэль и увидел на её глазах слёзы.
— Что случилось, милая⁈ — обеспокоенно спросил он, клад руку ей на плечо.
— Море забрало мою мать, — проговорила принцесса, — и осталось прекрасным. В нём похоронены тысячи людей, но я знаю лишь одного человека, который ненавидит этого самого восхитительного из убийц!
— Кого? — не понял Сафир, уже жалея, что выбрал это место для свидания.
— Моего отца.
— Это из-за императрицы Флабрии? — неуверенно спросил Сафир.
Он сомневался, чтобы смерть второй супруги так уж сильно расстроила Марад-Изтаэрда.
Принцесса отрицательно покачала головой.
— Нет, отец не может простить морю то, что оно забрало его первых жену и дочь, — Армиэль посмотрела Сафиру в глаза. — Я видела их портреты, — девушка смахнула подступившие слёзы. — Они были очень красивы.
— Император любит тебя больше жизни, — проговорил Сафир, понимая, что хочет сказать ему принцесса. — Он не сравнивает тебя с Рокеанной.
— Спасибо! — шепнула Армиэль, крепко сжав его ладонь. — Я хотела это услышать!
— Прости меня за то, что я привёз тебя сюда! — проговорил Сафир с чувством. — Я не подумал, что море может тебя расстроить!
— Нет, я рада! Ведь иначе я не услышала бы от тебя… того, что ты сказал.
Сафир обнял её за плечи и поцеловал.
— Я люблю тебя! — сказал он.
— И я тебя, милый! — Армиэль погладила его по щеке. — Я хочу, чтобы ты мне пообещал одну вещь.
— Всё, что угодно!
— Поклянись, что мы будем вместе до конца, и ты никогда не посмотришь на другую женщину! — сказала принцесса, серьёзно.
— Клянусь! — улыбнувшись, Сафир прижал её к себе.
— Мы будем счастливы?
— Очень!
Армиэль взглянула на небо.
— Темнеет, — сказала она. — Нужно возвращаться.
— Хорошо, — Сафир отпустил её.
Девушка подняла капюшон и запахнулась в плащ. Затем подобрала поводья и развернула коня. Сафир бросил последний взгляд на море. Восхитительный убийца… Он никогда не думал о нём подобным образом. Для него это слово ассоциировалось скорее с бандитами, отнявшими жизнь у его отца, когда тот возвращался с плантаций айхевая. Думая об этом, Сафир невольно вспомнил приснившийся кошмар, в котором всадники нападали на лорда Каида-Магрда. Они не были похожи на грабителей — скорее на преторианцев. Но это было полным нонсенсом. Гвардейцы императора не могли стать убийцами отца Сафира. Каид-Маград являлся близким другом повелителя Урдисабана, его доверенным лицом. Именно поэтому Марад-Изтаэрд и взял на воспитание его сына. Сафир вспомнил и то, как во сне легионеры убивали женщину, которая могла быть его матерью. Но леди Массиолея скончалась во время родов, так что и это порождение кошмара было чистой фантазией спящего ума.
Тем не менее, Сафир ехал обратно во дворец несколько подавленный. Армиэль несколько раз взглядывала на него украдкой, но он не замечал этого, погруженный в свои мысли. Наконец, уже у ворот, она спросила его:
— Всё в порядке?
Сафир вздрогнул и мгновение рассеянно смотрел на принцессу. В его голове ещё звучали крики женщины — слишком реальные для сна.
— Да. Конечно, да, — поспешил он успокоить Армиэль, видя её обеспокоенное лицо. — Просто задумался.
— Я расстроила тебя?
— Нисколько, — Сафир улыбнулся. — Ты всегда меня только радуешь.
— Ты ведь говоришь это не просто для того, чтобы сделать мне комплимент? — Армиэль подозрительно прищурилась.
— Клянусь! — Сафир торжественно поднял руку.
— Ладно. Но смотри у меня!
Они весело рассмеялись.
— Надеюсь, завтра мы увидимся, — сказал Сафир с поклоном.
Он понимал, что они и так непозволительно задержались на прогулке, нарушив этикет, и не смел больше задерживать принцессу. Тем более, к ним уже устремилась по дворцовой аллее толпа нянек и воспитательниц, заждавшихся свою подопечную.
— И я, — отозвалась Армиэль, подавая ему руку для поцелуя.
Здесь они уже не могли позволить себе объятия.
Сафир взглянул на приближавшихся бонн и поворотил Риамаха, отъезжая в сторону.
— Я люблю тебя! — шепнул он на прощанье.
— Помни, что ты мне обещал! — отозвалась Армиэль.
Сафир свернул в аллею и направился к своему флигелю. Несмотря ни на что, он был счастлив. Хотелось сидеть до утра на крыше и любоваться звёздами, но завтра предстояло опять таскаться за послом, так что следовало хорошенько выспаться. Сафир надеялся, что ему приснится Армиэль.
Глава 43
Даршак открыл глаза и увидел только белый свет. Зрение отказывалось воспринимать что-либо ещё. Одновременно герцог ощутил тряску и ломоту во всём теле: вначале дали себя знать руки, потом ноги, затем шея и спина. Он попытался шевельнуться, но обнаружил, что связан.
Зрение возвращалось постепенно. Даршак увидел какие-то прутья и через пару минут понял, что находится в клетке, которая куда-то катится с заунывным скрипом. Его руки и ноги стягивала толстая грубая верёвка, оружие и доспехи исчезли, а голова гудела так, словно предыдущий день закончился грандиозной попойкой. Однако Даршак помнил, что ничего подобного не было. Его отряд лёг спать у речки, выставив часовых, так что застать воинов врасплох было нельзя. Герцог тут же возразил сам себе: судя по тому, в каком положении он находился, это оказалось очень даже возможным.
— Очнулся? — женский голос раздался совсем рядом.
Герцог повернул голову и увидел всадницу на сером в яблоках коне. Это была та самая женщина, которую он едва не взял в плен.
— Кто ты такая? — спросил он хрипло.
Голос отказывался служить ему.
— Тебя это не касается! — отозвалась всадница насмешливо. — Скоро ты отправишься в далёкое путешествие.
— Ты имеешь в виду смерть?
— Может быть.
— Сомневаюсь.
— Почему? — женщина зло усмехнулась.
— Вы могли бы убить меня давно, если б хотели, — Даршак помолчал. — Где мои люди?
— Не твоё дело. К тому же, они больше не твои.
— Чьи же?
— Мои. А скоро станут рабами. Так же, как и ты. Кстати, я уже знаю, кому продам тебя, — всадница подмигнула.
— И горишь желанием рассказать?
— Нет! — женщина скользнула взглядом по рукам Даршака. — Но ты там придёшься ко двору, — с этими словами он хлестнула лошадь нагайкой и обогнала повозку.
Герцог осмотрелся. Теперь он мог различить целую вереницу повозок и множество людей, пеших и конных. Они были одеты в лёгкие доспехи и вооружены копьями, луками и тулварами. В воздухе качались штандарты с изображениями каких-то существ. Где-то периодически щёлкали бичи, раздавались крики и ругань, страшно воняло конским и человеческим потом, навозом и жжёным маслом.