— Да, Ваша Светлость, как прикажете, — Пейлис поклонился.
— Ступай.
Когда управляющий ушёл, Квай-Джестра направился в свои покои. Ему не терпелось прочитать письмо, которое он получил перед тем, как покинул дворец. Его подсунули под дверь его рабочего кабинета. Небольшой конверт из плотной бумаги не был подписан, а сургуч запечатали урдисабанской золотой монетой. Таким образом, угадать отправителя было совершенно невозможно, поэтому Ормак торопился вскрыть послание и выяснить, что хочет сказать ему неизвестный. Обычно он не доверял письмам такого рода, но это передали во дворце, следовательно, автором был кто-то из высокопоставленных лиц, иначе оно не дошло бы до адресата.
Первый Советник сломал печать и извлёк сложенный вдвое листок. Развернув его, он подошёл к окну, где было больше света, и стал читать.
'Ваше Сиятельство, — говорилось в письме, написанном изящным чётким почерком, — я слышал, что ваша сестра страдает особенным недугом, называть который нет смысла: он известен нам обоим. Уверен, что вы, будучи любящим братом, прилагаете максимум усилий, чтобы избавить даму Ксанвию от него. Однако, дало ли хоть какое-нибудь средство результаты? Осмелюсь предположить, что нет.
Позвольте же предложить вам некоторый способ излечения вашей сестры. Если вас не оскорбило моё смелое письмо, я буду ждать вас завтра ближе к полудню в императорском дворце, в отведённых мне покоях.
Надеюсь, ваш друг,
Эл, барон Деморштский'.
Глава 47
Две из двенадцати лошадей скакали немного впереди. Они несли Армиэль и Сафира, которым, наконец, удалось встретиться после довольно продолжительной разлуки. Молодые люди подставляли лица ветру и утренней прохладе, вдыхали ароматы полевых цветов и радовались, что могут быть вместе. Позади них ехали телохранители принцессы, недовольные тем, что госпожа не позволила им окружить себя кольцом. В последнее время в городе собралось слишком много разного пришлого люда, привлечённого приближающимся праздником Вознесения Летних Даров. События подобного рода всегда сопровождались нашествием тех, кто собирался пополнить свой карман и брюхо императорскими щедротами, расточаемых по поводу празднеств, и тех, кто планировал поживиться за счёт чужой рассеянности — карманников, домушников и грабителей.
— Скоро вся эта суматоха закончится, — говорил Сафир, глядя на Армиэль. — Посол пробудет здесь не так уже долго, от силы пару месяцев, и я не всё время буду сопровождать его.
— Вот как? — девушка слушала, слегка склонив голову. — Почему?
— Нармин-Армаок займёт моё место.
— Он вернулся?
— Да, на днях. Ты помнишь его?
— Очень плохо. Кажется, он отправился вместе с каким-то нашим послом в одну из соседних стран? — Армиэль нахмурилась, стараясь вспомнить название. — Карсдейл?
Сафир кивнул.
— Барон Мартинбейр, которого он сопровождал, заболел, и он был вынужден оставить пост.
— И лорд Армаок вернулся сюда?
— Да.
— А почему он не остался? Ведь с его здоровьем всё в порядке?
Сафир помолчал. Он не мог рассказать Армиэль, что его друг бежал от запутанных отношений, балансирующих на грани любви и ненависти, одним ударом предпочтя разрубить мучительный клубок сомнений.
— Ты меня слышал? — переспросила девушка.
— Да, милая, конечно, — Сафир виновато улыбнулся. — С Нармином всё в порядке. Просто он был очень привязал к барону и не захотел оставаться в Карсдейле без него.
Армиэль пожала плечами.
— Не понимаю. Лорд Армаок вассал Мартинбейра?
— Нет, — Сафир понял, что его объяснение не убедило её.
— Они были большими друзьями? Но ведь барон намного старше.
— Нармин не вдавался в подробности. Думаю, у него были причины, — сказал Сафир уклончиво.
— Вероятно, — согласилась Армиэль. — Давай поднимемся на ту гору, — она указала на поросшее низким кустарником плато, носившее название Малькарох, Дремлющий зверь.
— С удовольствием, — откликнулся Сафир.
— Догоняй! — девушка пришпорила лошадь и пустила её галопом.
Темно-синее платье плескалось на ветру, волосы развевались, сверкая вплетёнными в них серебряными нитями и драгоценными камнями.
Сафир стегнул Риамаха нагайкой и поспешил за ней. Телохранители устремились следом, напряжённые и сосредоточенные, нисколько не замечающие очарования утра.
— Ты что-нибудь знаешь о моей семье? — спросил Сафир, когда они оказались на вершине, с которой открывался вид на колышущееся зелёное море деревьев.
Местами листва начинала приобретать тот особый оттенок, который предвещает приближение осени.
— О чём ты? — нахмурилась Армиэль, непонимающе глядя на Сафира. — Я слышала только о том, что род Маградов всегда был близок нашему. Твои предки верно служили трону и империи, и их заслуги возвеличили…
— Это общие слова, — нетерпеливо перебил Сафир. — А я имею в виду, известно ли тебе что-нибудь о моих родителях? Мне от них досталось только богатство и фамильные портреты. Но как они жили, что значили для Урдисабана и других людей? С кем дружили, кто мог бы рассказать мне о них, поделиться воспоминаниями?
Армиэль задумалась, затем виновато пожала плечами.
— Прости, ничего не приходит в голову. Это так давно было.
— Люди, знавшие их, должны быть ещё живы, — возразил Сафир.
— Да, конечно. Я уверена, если расспросить кого-нибудь из вельмож, они смогут помочь. Полагаю, твой отец часто бывал во дворце, и его должны хорошо помнить.
— Я не раз заговаривал об отце, но никто не признался, что знал его. Возможно, он жил затворником?
— Я могу поговорить с отцом, — предложила Армиэль. — Уж он-то должен быть в курсе.
— Это было бы чудесно! — Сафир взглянул на неё с благодарностью.
— Почему ты вспомнил о нём? Я хочу сказать: раньше ты никогда не спрашивал о родителях.
Сафир пожал плечами.
— В последнее время я часто думаю о его смерти. И о судьбе матери тоже. Возможно, это из-за того, что мы должны пожениться, а мне не с кем поговорить об этом.
— В каком это смысле⁈ — Армиэль приняла шутливо-обиженный вид. — А со мной⁈
— Ты же понимаешь, о чём я, — смущённо сказал Сафир.
— О совете и поддержке, — принцесса кивнула. — Я забываю, что у меня-то полно нянек и прочих желающих влезь в душу и поделиться опытом, — она рассмеялась. — Я такая эгоистка! Прости меня.
— Ты самая замечательная девушка на свете! — искренне сказал Сафир. — Мне не за что прощать тебя.
— Прогуляемся? — предложила Армиэль.
Они спешились, передали поводья телохранителям и, взявшись за руки, двинулись по дорожке, идущей между стволами клёнов и тополей. Вдоль обочин тянулись кусты шиповника и остролиста, низко проносились золотые шмели, на ветвях чистили перья птицы. Преторианцы подтянулись поближе, четверо из них вошли в лес по обе стороны дороги, а двое обогнали влюбленных и уехали вперёд, выполняя роль арьергарда.
— Интересно, хоть после свадьбы они оставят меня в покое? — проговорила Армиэль, проводив их взглядом.
— Мы заведём собственную охрану.
— Надеюсь, не такую назойливую?
— Ты ведь не думаешь, что я соглашусь подвергать тебя опасности? — улыбнулся Сафир.
— Если ты будешь рядом, то иной охраны мне и не нужно.
— Ты на меня слишком полагаешься.
— Как же иначе? — подняла брови Армиэль. — Ведь ты даже императора спас, разве нет?
Сафир взглянул ей в глаза, пытаясь понять, всерьёз ли она говорит, но не смог определить, а спрашивать не хотелось.
— Это была случайность, — сказал он.
— Ладно, не бойся, — Армиэль с улыбкой пожала ему ладонь. — Разумеется, я позволю тебе нанять каких-нибудь головорезов, чтобы защищать меня от всех и вся!
Сафир поцеловал её, и они пошли дальше, наслаждаясь утром и обществом друг друга.
Глава 48
Чтобы городская беднота не так сильно ощущала собственное ничтожество, отец ныне царствующего императора Камаэля велел построить Цирк — арену, где устраивались различные состязания. Вокруг неё амфитеатром располагались деревянные скамьи, только первые два ряда были сложены из камня и предназначались для вельмож.