Когда овации императору поутихли, Ормак Квай-Джестра поднялся на специальное возвышение и распустил шнурок, удерживавший свёрнутым праздничное знамя. Стяг развернулся, сверкнув на солнце золотыми кистями. На жёлтом полотне было изображено изящное зелёное дерево, покрытое белыми цветами. В воздух полетели шапки, толпа загудела, словно улей. Герольды протрубили начало праздника, и рабы при помощи специальных блоков начали поднимать огромную чашу, чтобы император мог первым положить в неё свой дар, не сходя с балкона. Все присутствующие с интересом наблюдали за этим действием, хоть и видели его не впервые.
Воспользовавшись шумом, Нармин наклонился к Сафиру и тихо сказал:
— Кстати, не беспокойся, очень скоро я сменю тебя.
— Что ты имеешь в виду?
— Посол попросит Его Величество подписать указ об освобождении тебя от обязанностей сопровождающего и назначении на эту должность меня в роли пажа.
— Откуда ты знаешь⁈ — Сафир старался скрыть свою радость, но не мог не выказать удивления.
Он помнил, как совсем недавно казантарец заявил, что Армаок ему не нужен.
— Сегодня мы случайно встретились с бароном Деморштским в саду дворца и очень мило побеседовали, — Нармин усмехнулся. — Он сказал, что попросит императора ускорить моё назначение. Видимо, я ему понравился.
Сафир почувствовал обиду: получалось, что, несмотря на все его старания угодить, казантарец предпочёл едва знакомого человека, с которым всего лишь перемолвился несколькими словами на прогулке. Однако он ничем не выдал своих чувств.
— Поздравляю, — сказал он Нармину. — Теперь я смогу больше времени проводить с Армиэль.
— Я знал, что ты будешь доволен. По правде говоря, я сам попросил посла освободить тебя.
— Вот как? — Сафир взглянул на своего друга. — Зачем?
— Хотел тебя порадовать, — тот пожал плечами. — Получилось?
— Вполне, — Сафир благодарно улыбнулся.
От души отлегло, обиды как не бывало.
В этот момент император Камаэль торжественно опустил в чашу золотой кубок, наполненный монетами, и площадь разразилась аплодисментами. С крыши дворца посыпались лепестки цветов, которые, кружась подобно разноцветным насекомым, опускались на головы и плечи собравшихся. Скрипнули блоки, и чаша медленно поплыла вниз. К ней уже выстроилась очередь желающих принести дары.
— Всё это займёт часа четыре, — сказал Ормак Квай-Джестра императору, наблюдая за происходящим с праздничной улыбкой на лице, предназначенной для зрителей. — Потом все отправятся в Цирк смотреть представление.
— Что там намечается? — поинтересовался Камаэль, взмахами руки приветствуя и поощряя собравшихся внизу жителей Тальбона.
— Ламкерг держит это в секрете, но мне удалось узнать, что он закупил новую партию рабов, так что, полагаю, зрелище будет занятным.
— Надеюсь. Народ возбуждён, он жаждет продолжения веселья.
— Мне особо проинструктировать Ламкерга?
— Нет, не нужно. Он сам знает, что делать, — император благосклонно взглянул на Первого Советника. — Я доволен твоим расследованием. Арест некоторых виновных доставил мне особенное удовольствие.
— Я очень рад, — Ормак поклонился.
— Ты выяснил, кто организовал побеги? Кто этот…? — император нетерпеливо щёлкнул пальцами.
— Магоро? — подсказал Ормак.
— Вот-вот, — Камаэль кивнул. — Он самый.
— Пока неизвестно, Ваше Величество. Но мы прилагаем все усилия…
— Очень на это надеюсь, — прервал его император. — Ладно, продолжай, и награда не заставит себя ждать. А теперь пора идти, не стоять же здесь до вечера.
С этими словами Камаэль дал знак слугам, и те начали сбрасывать с балкона заранее приготовленные венки и букеты цветов, перевитые разноцветными лентами. Жители Тальбона ловили их и разбирали на части, чтобы отнести домой. Император покинул балкон под аплодисменты и крики толпы, скандировавшей его имя.
Глава 51
Цирк отбрасывал глубокую длинную тень на окружавшие строения, но внутри него песочная арена ещё была прекрасно освещена клонящимся к западу солнцем. Тальбонцы заняли места и ждали начала самого упоительного представления столицы — гладиаторских боёв, которые проводились только четырежды в год и каждые следующие никогда не походили на предыдущие — их устроитель, управляющий Цирка Ламкерг, хорошо знал своё дело и умел развлекать публику.
Сафир стоял, сложив руки на груди, справа от посла Казантара, а Нармин опёрся о витую колонну слева от него. Император обсуждал что-то вполголоса с Первым Советником, время от времени поглядывая на большие солнечные часы, укреплённые на центральной постройке арены.
Трибуны пестрели нарядно одетыми гражданами и развевающимися флагами. Рабы разравнивали песок и подбирали мелкие камешки — просто чтобы создать видимость работы и занять время до начала представления.
— Свободные люди могут участвовать в этих боях? — поинтересовался Эл, ни к кому конкретно не обращаясь.
На руках у него дремал ленивец.
— Если желают, милорд, — ответил Нармин, любезно поклонившись. — Но чаще всего на это идут легионеры, которые хотят подзаработать, или наёмники. Мало кто выходит на арену ради развлечения.
— Но и такое случатся?
— Конечно, — подтвердил Нармин. — Всегда находятся любители пощекотать себе нервы.
— Что ждёт победителя?
— Зависит о того, кто он. Если свободный человек — то денежный приз, а если раб — то свобода.
— И часто гладиаторы получают её?
— Когда как, — Нармин пожал плечами. — Думаю, лорд Маград лучше сможет ответить на этот вопрос: я довольно долго отсутствовал и плохо помню выступления, которые посещал.
Эл повернулся к Сафиру.
— Что скажете?
— Примерно дважды в год какой-нибудь гладиатор непременно побеждает, милорд, — сказал Сафир. — В последний раз свободу получил Большой Ладска, захваченный во время войны с Халиндаром. Он отправился на родину, насколько мне известно.
— Я слышал, что против людей часто выпускают диких животных, — заметил Эл. — Это так?
— Совершенно верно, милорд. Как правило, львов или тигров, но иногда бывают леопарды. Иногда, впрочем, можно увидеть на арене и мутанта.
— Откуда их привозят?
— С юга. Точно не знаю. Всем этим занимается Ламкерг, смотритель Цирка.
— Он не любит раскрывать секреты, да? — посол понимающе улыбнулся.
— Конечно, — согласился Сафир. — Эта должность очень выгодная.
— Делают ли здесь ставки?
— Конечно. Хотите? Я могу позвать…
— Нет, не нужно, — Эл покачал головой.
— Как угодно, милорд.
В это время император отвернулся от Первого Советника и подошёл к перилам ложи, чтобы поприветствовать зрителей. Ормак Квай-Джестра вынул из кармана белый платок и поднял руку, ожидая приказа подать сигнал к началу состязаний. Со всех сторон раздался барабанный бой, который резко оборвался, как только император сел в кресло, а Первый Советник выпустил из пальцев лоскут. В полнейшей тишине он упал на песок, и тотчас со скрежетом начала подниматься железная решётка, закрывающая один из выходов на арену. Взгляды всех зрителей сосредоточились на ней, и через полминуты из открывшегося прохода вылетела запряжённая четвёркой лошадей колесница. Ею управлял огромный темнокожий гладиатор в позолоченном шлеме и с длинным копьём в руке. Он сделал полный круг и остановился перед Золотой Ложей, чтобы приветствовать императора. Камаэль наблюдал за ним с неподдельным интересом — как и большинство вельмож свиты.
— Кто это? — спросил Эл.
— Не знаю, милорд, — отозвался Сафир. — Видимо, новичок.
Гладиатор стегнул лошадей, выправил на середину арены и остановил колесницу возле центральной конструкции, ожидая своего противника или противников. В противоположной стене Цирка начала медленно подниматься решётка. Когда зубцы ушли в потолок, из сумрака показалась голова какого-то животного: костяные пластины покрывали плоский лоб, над маленькими глазками виднелись короткие рога. Создание с силой выдувало ноздрями воздух, отчего перед ним взметался песок. На загривке сидел полуобнажённый человек в красной чалме и длинным анкасом в руке. Перед ним лежала сеть в крупную клетку, а к седлу был приторочен чехол с трезубцем.