...Альбомов оказалось много. Все в дорогих кожаных обложках. Каждая фотокарточка в отдельном прозрачном чехле.
- А какая у вас разница в возрасте с братом, Тимур Родионович? – обратился к Грохотову Ахмад.
- Пять лет, – Тимур Родионович в просмотре не участвовал. Сидел в кресле и изучал крышку стола.
- А вы хорошо помните свою мать? – продолжал задавать странные вопросы Ахмад.
- Не понимаю, почему это тебя интересует? – хмыкнул тот. – Биографию мою писать будешь?
- Нет, - Ахмад перевернул страницу. – Лада, ничего не замечаешь?
- Замечаю, – Лада вытащила карточку и перевернула ее. – Вот это Родион Грохотов. – потом достала следующую. - Это его жена Ангелина. А это Олег…Все среднего роста, полные, и круглолицые.
- А вот это у нас недокормленный Тимур Родионович, которого будто цыгане подбросили.
- А кто это? - Лада покрутила в руках маленькую, помутневшую от времени карточку. Худенькая девушка в наглухо закрытом платье и платке держала на коленях мальчика лет двух. – Тимур Родионович, это ваша родственница?
- Где? – дед поднялся и через плечо Ахмада, который взял у Лады карточку взглянул на снимок. – Нет, я не знаю ее.
- Ахмад, можешь поаккуратнее? – Лада попыталась отобрать альбом у Ахмада, который, отбросив карточку, ожесточенно перелистывал страницы. Он выглядел так, словно уже знал, что найдет. Наконец прекратил мучить альбом, вытряхнул, куда лучше сохранившуюся карточку и зло бросил на стол.
– Ты можешь по-человечески сказать!? – в голос возмутилась Лада. – Кого ты нашел?! И кто девушка на фото?
- Могу, – на удивление спокойным тоном отозвался Ахмад и кончиком пальца ударил по первой карточке – Это Айна, мать Гаяне. Судя по дате, фото сделано за три дня до ее смерти. А вот это, думаю искомый Роман Грохотов.
- Почему тебя это так разозлило? – осторожно спросила Лада. – Он тебе знаком?
Их прервал звонок телефона.
- Извини, - Ахмад вытащил телефон. – Слушаю тебя, Ларик…Что?!
Он бросился к выходу из комнаты, забыв и про Ладу, и про альбомы, и про Грохотова. Потом остановился, словно наткнулся на стену, обернулся, ища девушку взглядом и велел:
- Поехали. Быстро.
Лада удивилась, что дед не задал ни одного вопроса, но потом поняла, что всесильный Тимур Родионович с легкостью узнает, что происходит в городе, не снисходя до расспросов.
В больнице Лада почувствовала себя лишней. На нее не обращали никакого внимания и не отвечали на ее вопросы. Они были вместе - трое друзей и женщина, на вид чуть младше Ахмада, которая не плакала, но выглядела, краше в гроб кладут. Они понимали, что происходит, а Лада нет. И спрашивать она боялась. Боялась нарваться на грубость. Все, что ей удалось понять из отрывистых фраз -Глеб и Илларион нашли в лесу рядом с кладбищем порезанного Севу. Неизвестно сколько он пролежал в кустах, и что с ним было бы не вернись они к храму. Спросить, что произошло у самого потерпевшего, не было никакой возможности. Кровопотеря была массированной, ранения серьезными. Кто-то был у храма, кто-то кого заметил Сева, сперва порезал его, а потом тем же самым скальпелем испортил им тормозные шланги.
- Я его убью, – вдруг хрипло произнесла женщина. – Предками клянусь. Я больше не буду ни суда дожидаться, ни следствия. Я сама, своими руками его зарежу. Кем надо быть, чтобы собственного сына убивать?
- Вы уверены, что не ошибаетесь? Он же в тюрьме? – зло спросил Ларик. – Это мог быть и Грохотов-старший.
- Нет, - Ахмад покачал головой. – Сева знал, за кем следит, видимо и скальпель с собой взял для собственного успокоения. Почему он мне ничего не сказал?!
- Он не хотел верить тебе. Он верил Гаяне, и считал, что отца подставили, – убитым голосом произнесла женщина. – Он не хотел верить до последнего. Он любит его. Скажи он, что видел Айка, ты бы не стал разбираться. Просто убил бы его, как и обещал.
- Не нужно было идти у тебя на поводу, Айша. Жалость – поганое чувство.
- Знаю, - она до крови прикусила губу. – Теперь мой сын умирает из-за моей слабости..И я ничем не могу помочь. Гаяне может быть довольна.