И всё же, несмотря ни на что, Манжурка ему нравилась. Здесь был свой, особый климат. По склонам было полно лимонника, а в самой речке никогда не переводилась рыба. Заходила даже красная, на нерест. Вот только любителей, желающих бесплатно брать всё это, было, хоть отстреливай. Поэтому такая дорога его вполне устраивала. Не каждому по зубам. А он уж как-нибудь.
Ему не раз довелось попадать в разные передряги. И с медведями, и с пьяными бродягами, что были опасней любого зверя. Усмирял он и очумелых коней. Всякое бывало на его веку. Да и брод был делом обычным в лесной жизни, но то, что он увидел, заставило автоматически потянуться за куревом. Горло сдавило, а взмокшие ладони похолодели.
Матвей прикинул в уме глубину и усомнился в правильности своего решения. Чудо военной техники, как бездушное животное, готовое к смертельному рывку, мерно выплёвывало отработанное топливо, двигатель подстрекательски тарахтел и ждал команды «фас».
Прикрепив дробовик к гамаку, что тянулся вдоль кабины, он уложил всё барахло в рюкзак и закрепил его на двигателе. Потом судорожно несколько раз затянулся, выплюнул недокуренную папиросу в окно и рванул на полную.
Вырвавшись из береговой жижи, «шоха» немного подпрыгнула, на долю секунды зависла, как в невесомости, и с грохотом ударилась своим брюхом о поверхность несущейся воды.
Тяжёлая машина погружалась слишком долго, и только в это мгновение до него дошло, что он сотворил глупость. Наконец, колёса коснулись дна реки, стремительное течение навалилось на машину всей своей массой, словно это был не грузовик, а детская игрушка, и Матвей понял, какой мощью и силой в действительности обладает Манжурка, когда разозлится.
Изо всех щелей в кабину хлынула вода и стала быстро заполнять салон. Не сбавляя газа, Матвей попытался развернуть морду против течения, он чувствовал, как его всё больше разворачивает и начинает протаскивать к ямам. Слишком большим было сопротивление и ничтожно малым вес его машины по сравнению с напором воды. В растерянности он завертел головой и с ужасом увидел, как из-за поворота выносит дерево.
Матвей оцепенел. Руки беспорядочно дёргали рычаг переключения скоростей, а сам он неотрывно, словно загипнотизированный, смотрел и ждал, когда эта торпеда протаранит его машину. Подобно крейсеру, дерево пронеслось в нескольких сантиметрах от кабины. Он кожей ощутил металлический скрежет скрытых водой веток и облегчённо вздохнул.
Неожиданно двигатель чихнул, потом взревел оттого, что Матвей до отказа выжал педаль газа, и вдруг заглох. Он оказался в аккурат между двумя берегами Манжурки.
Сначала ему показалось, что он оглох. Где-то в машине ещё происходили какие-то звуки. Что-то жужжало, стукало и даже свистело. Но умом Матвей понимал, что машина умерла и он остался один на один с тем, что его окружало, и с той тишиной, которой ему не дано было услышать раньше, когда работал двигатель. По-прежнему вокруг бурлила вода, шумели от порывов ветра прибрежные тальники, и где-то в их густых зарослях каркали вороны. Но с того мгновения, когда заглохла его машина, в мире воцарилась тишина. И в ней он осознал себя ничтожным, ни на что не способным существом.
Неожиданно берег пришёл в движение, и Матвей почувствовал, как машину медленно потянуло к ямам.
Идея пришла неожиданно.
Словно на бессознательном уровне, не раздумывая, он включил скорость и повернул ключ зажигания до упора, даже не зная, что из этого получится. Машина, словно ужаленный конь, взбрыкнула и продвинулась на несколько сантиметров.
С замиранием сердца, опасаясь, как бы не вспугнуть его птицу удачи, он ещё раз повернул ключ, и движение повторилось. Машина медленно продвигалась.
– Только бы не сползти в ямы, – повторял он. – Тогда уже точно не выбраться.
Холодной воды он не чувствовал. Всё его тело буквально колотило от волнения, от осознания зыбкости своего положения. В голове кипело, как в радиаторе.
И всё же правое колесо незаметно оказалось в яме. Машину накренило, и вода стала заливать через открытое стекло.
Им овладело страшное отчаяние. Видеть это было выше его сил. В какое-то мгновение он уже подумал бросить машину и махнуть на всё рукой. Страх захлестнул его и подступил к самому горлу. Ему вдруг стало противно и стыдно за свою самонадеянность. Машина всё глубже уходила под воду, а он, в полуистеричном состоянии, словно маятник, продолжал поворачивать спасительный ключ, выжимая из аккумулятора последние сгустки энергии. Вся надежда была на этот маленький кусочек отполированного металла, и только в нём было его спасение.