С трудом добравшись до пасеки, и не размышляя ни секунды, Сергей оседлал коня. Вырубив пару хороших жердин, он быстро соорудил волокушу, притянул её тонкими концами к седлу и скрепил поперечинами. Это дело для него было не новым. С обработкой раны было куда сложней. Пока Сергей возился с волокушей, парень раскис ещё больше. Побелевший, он полулежал у крыльца и, как маятник, истерично мотал головой, закусывая губы.
Сергей уже не спрашивал, а только приказывал – почти кричал, едва сдерживая свои нервы. – Стисни зубы и терпи! Не падай, говорю. Как я тебя дохлого на волокушу-то посажу?
Достав нож, он отрезал часть отяжелевшей штанины и, сжав челюсть, превозмогая страх и тошноту, отчистил рану от грязи. Кровь не шла. Он откупорил бутылку и вылил немного прямо на рану. Вместо бинтов в ход пошла его походная простыня. Здесь же других тряпок не водилось.
Одну из полос он смочил самогонкой, истратив почти всё. Потом отхлебнул сам и, не зная для чего, заставил допить, прямо с горла, парня. Потом он аккуратно снял удавку, освобождая посиневшую ногу, и когда застоявшаяся кровь снова пошла наружу, стал обматывать рану, истратив на это всю простынь. Теперь дело было за малым. Успеть.
Не теряя времени, он направил коня на Кедровую. Пока вёл коня – молил бога, чтобы с неё не съехали и чтобы там была машина. Даже до Союзного, где стояла погранзастава, было без малого двадцать километров. Но и этот путь казался ему непреодолимым.
Дорога вымотала его окончательно. Эмоции захлёстывали через край. Несколько раз он останавливался, чтобы перевести дыхание.
С трудом одолев брод и болотину (конь то и дело прорывал копытами слабый дёрн непросыхающей дороги), он добрался до Кедровой. Каково же было его отчаяние, когда он увидел, что пасека пуста. Но опять выручил Гуран. Обнюхав все углы и метки, он рванул на своих троих по ещё свежему колёсному следу.
«Ну, конечно. Догнать ещё не поздно». Сергей отвязал волокушу и, бросив свою ношу, пустил коня в галоп.
Это был шестьдесят шестой. Хозяина он хорошо знал.
Пришлось основательно поругаться, чтобы уговорить Матвея вернуться. Машина с трудом развернулась на узкой тропе, едва не угодив в глубокую канаву обеими мостами. Утром Матвею повезло, он кого-то убил и возвращался в Никольское с добычей. В кузове лежало прикрытое ветками мясо, и ему совсем не улыбалась перспектива встретиться на дороге с кем-нибудь из стражей порядка. Машина его была без техосмотра, приспособленная только для тайги. Прав на вождение у него тоже не было, да и кому они в тайге были нужны. В этом краю мастерство требовалось, умение, а не права.
Махнув на всё рукой, Матвей «ударил по коробке» и рванул на полную, увозя в кузове полуживого парня.
Уже потом, когда перестали трястись руки и остыла от гонки разгорячённая голова, Сергей подумал, что даже не знает имени этого пацана. Только когда он снова остался наедине с собой, в сумеречной тишине леса, ему вдруг стало по-настоящему жаль этого ещё не знавшего жизни паренька, который и по возрасту годился ему в сыновья.
Через неделю всё от того же Матвея он узнал, что в больнице парню отняли ногу, по самую репицу, как говориться. Потом он встречал его пару раз в Никольском, на костылях бегал по селу не хуже здорового, а у Сергея ком в горле стоял, когда эту картину видел. Ведь молодой, здоровый, а уже инвалид, и никому не нужен, ни в армию, ни в институт, никуда. А Матвею тогда здорово досталось, помотали тогда ему нервы в милиции. С трудом машину отстоял. Да и Сергею досталось хлопот. Что да как. Да где ружьё от того ремня. А парень тогда на полпути остановил Матвея. Может, чувствовал, что не случайно его так судьба наказала. Курить захотел, разговорился. Вспомнил и про то, как в шутку по собаке пальнул, а через год увидел её в лесу. Узнал. А на Чащавите он, конечно же, коноплю искал. И нашёл-таки.
Кто поставил самострел? Так ли это было важно для Сергея. Даже думать об этом человеке не хотелось, не человек это был, нелюдь. А доказывать кому-то, что всё это неспроста, что беда у народа случилась… Это было бесполезно. Не в цене он был, народ-то. Вот наркотик дорогого стоил! Потому наезжало по осени со всего края собирателей и ловцов. И что поражало: все в одинаковой форме. Выходило так, будто все они в одной команде были, да только страдать приходится народу лесному.
А Гуран и сейчас часто сидит у ворот посреди дороги, высматривает по привычке кого-то. Соседи на него жалуются: воет по ночам. А Сергею жаль собаку, но в тайгу он его больше не берёт.
Берега
Вначале были китайцы. Вернее, неожиданная стычка с целой дюжиной узкоглазых, хозяйничавших на протоке. Цепь событий, сходившихся в одном, на котором споткнулась вся его жизнь и застопорилось всё его сознание, почему-то начиналось именно с той неожиданной встречи на берегу, где среди китайцев Матвей случайно встретил своего старого закадычного друга.