Джейми сидела на большом прибрежном валуне и равнодушно глядела на спокойную черную воду залива. Глаза ее покраснели и распухли от слез, а растрепавшиеся волосы прилипли к мокрым щекам. Ветер дул холодный, пронизывающий, она совсем окоченела, но ей было все равно. Ей было на все наплевать. И на всех. Пусть бы она даже замерзла до смерти, она никогда не вернется домой. Никогда. Элис наврала ей про отца, и она не желает больше даже видеть ее.
— Я так и знал, что найду тебя здесь.
Джейми подняла глаза, услышав знакомый голос. Джозеф Харкорт стоял в нескольких шагах от нее в теплом пальто и глядел на нее с легкой улыбкой.
— Не вернусь, — строптиво сказала она, — не заставите.
— Заставить я бы смог, — возразил он, — но не хочу.
Она в недоумении посмотрела на него.
— Я хочу, чтобы ты сама пришла домой, — продолжал он.
Джейми затрясла головой.
— Ни за что, — скорчила она рожу. — Не хочу даже видеть эту тетку.
— Под этой «теткой», — усмехнулся Джозеф, — ты, должно быть, имеешь в виду свою тетушку?
Нахмурившись, Джейми кивнула:
— Она все наврала про папу. Я знаю, что наврала.
Он немного поколебался.
— Нет, Джейми, она не наврала, — сказал он, опускаясь рядом с ней на гальку. — Так нам самим рассказали.
— Папа никогда не сделал бы того, о чем она говорила, — не соглашалась Джейми.
Он терпеливо улыбнулся:
— Я знаю, как ты любила своего отца, Джейми, и я знаю, как сильно ты ему верила. Но, признаться, нам никогда теперь не узнать, что же случилось на самом деле, — мягко сказал он, обнимая ее и глядя на нее сверху вниз. — Ты совсем замерзла. Возьми-ка мое пальто…
— Нет, мне хорошо, — торопливо отказалась она.
— Может, они ошиблись.
— Они ошиблись, — сказала Джейми. — Конечно же, они ошиблись!
— Я знаю, что он любил тебя, и, если бы он мог вернуться, он обязательно вернулся бы.
— Еще бы, конечно, вернулся. — Джейми замолчала. — Значит, он правда умер? Ну, я хочу сказать… они что, пришлют его тело, чтобы мы похоронили его, как маму?
— Нет, — нахмурился он.
Она взглянула на него вопросительно:
— Почему же?
Джозеф Харкорт тяжело вздохнул.
— Самолет взорвался, Джейми. Он сгорел. Ничего не осталось…
Она торжествовала.
— Тогда мой папа наверняка не умер! — Она впервые улыбнулась.
— Его имя было в списке пассажиров, — скорбно заметил Джозеф.
— Папа часто бронировал билеты, а потом не брал их, — объяснила Джейми. — У него была такая сумасшедшая служба, что он иногда до последней минуты не знал…
— Джейми, мне кажется, тебе не надо лелеять надежду… — начал было Харкорт.
Она покачала головой.
— Разве вы не понимаете? Если папочка жив, он обязательно вернется. Я знаю, что он вернется!
Он крепко прижал ее к себе.
— Как бы мне хотелось, чтобы так и было, детка.
Она даже не представляла, как ему этого хотелось.
Дни шли, и надежды Джейми потихоньку таяли. По ночам она часто плакала, плохо спала, а днем обычно запиралась у себя в комнате или в одиночестве бродила вдоль залива. Теперь она редко заходила на конюшню, предоставив Кристобаля на попечение конюхов. Все, что было ей когда-то интересно, перестало ее волновать. Она мало с кем разговаривала, разве что с Джозефом Харкортом, и под любым предлогом избегала Элис.
Хотя Элис поначалу и возражала, Джейми забирала еду в свою комнату. По вечерам она тоже сидела в одиночестве, слушала музыкальную шкатулку или рассматривала альбом с фотографиями, который они составляли вместе с отцом. Иногда подолгу вглядывалась в фотографию Фрэн в свадебном платье, словно пыталась заглянуть ей в душу. Джейми так хотелось понять ее, понять, что же такое случилось, отчего мама не могла ее любить. «Ты такая хорошенькая, мамочка, и кажешься такой счастливой. Как жаль, что я уже не смогу узнать тебя лучше, — думала Джейми, разглаживая фотографию матери кончиками пальцев. — Почему же я не запомнила тебя счастливой? Почему же я совсем не помню, что ты любила меня?»
Затем она брала фотографию отца, самую свою любимую. Она сняла его, когда он перепрыгивал через изгородь около конюшни. Он был в голубой клетчатой рубашке и сером пиджаке. Улыбающийся. Счастливый. Все ее воспоминания, связанные с отцом, были счастливыми. Никого она так не любила, и она твердо знала, что он тоже любит ее. Он не мог ее предать, не мог бросить, разве только он уже не был себе хозяином.
«Если ты жив, папочка, — думала она, — ты непременно вернешься ко мне. Я знаю, что вернешься».
— Я хочу в «Браер Ридж», — провозгласила Джейми однажды за завтраком. Прошел месяц с тех пор, как Харкорты привезли ее на Саунд-Бич, и вот впервые она сидела вместе с ними в столовой.