Мы подошли к червоточине с красивым именем Шаммурамат, установили связь с находящимся в непосредственной близости от неё маяком и заняли выжидательную позицию.
Люблю это состояние. Наша «Артемида» — Охотница, Ловчая, как называли древнюю богиню в Греции — словно хищное животное замерла перед стремительным рывком. Заглушённые двигатели подобны лапам с цепкими коготками, которые сжимает перед решительным стартом. Корабль незримо подрагивает, как зверь, готовящийся к схватке. Ещё немного, совсем чуть-чуть, и она броситься вперёд, распрямит быстрое тело в изящном прыжке сквозь пространство, в прыжке длиною в сто сорок световых лет.
— Ну-с, как там у нас дела? — произнёс Кнопфлер, не отрываясь от экрана.
— Всё в норме. — Я сделал несколько больших глотков из кружки. — Все системы в порядке, всё работает.
— Хорошо. Криокамеры смотрел?
— Ага. Там тоже всё в порядке. Все спят: пассажиры, экипаж, кроме тех, кто присутствует здесь. Даже Гленн — и тот спит.
— Ну и славно. Значит, и мы скоро пойдём. — Кнопфлер запустил руку под стол и достал бутылку коньяка. Плеснул мне и себе в кружки, пояснил: — Чтобы лучше спалось.
Я согласно кивнул и отпил согревающего напитка.
— Сколько там до фазы? — спросил Кнопфлер.
Я посмотрел на большой экран над дежурными, нашёл нужную цифру и ответил:
— Сорок восемь минут. Разгон начнём через двадцать.
— Хорошо. Может, партию в шахматы?
— Не откажусь.
Кнопфлер опять полез в стол, достал доску, раскрыл, и мы принялись расставлять фигуры.
Червоточины вовсе не разбросаны по Вселенной, словно дырки в сыре, как полагали древние, а организованы в систему, которую мы называем Космическим Веретеном. На самом деле оно выглядит, скорее всего, иначе, Веретено же — лишь умозрительная модель, придуманная учёными. Червоточины в определённом порядке связаны друг с другом, периодически между ними возникают подпространственные тоннели, и через них можно пройти.
Тоннели возникают не хаотично, а в строгой последовательности, называемой фазами червоточины. Фазу определяют по исходящим от объекта излучениям и по некоторым другим признакам. Именно для этого и нужны маяки — рукотворные объекты, оснащённые необходимым для наблюдений оборудованием. Своего рода спутники червоточин, следят за ними и существенно упрощают навигацию.
Синхронизировавшись с маяком, корабль знает, когда наступит нужная фаза, то есть когда возникнет ожидаемый тоннель и, следовательно, когда и под каким углом звездолёт должен войти в червоточину.
Через несколько минут «Артемида» начнёт разбег, точно в расчётное время влетит в червячную дыру Шаммурамат, после чего понесётся по тоннелю к далёкой звезде, вокруг которой вращается Юлиания.
Мы с Кнопфлером, удостоверившись, что всё в порядке, заляжем в криокамеры. Конечно, можно не дожидаться — согласно инструкции полёт по червоточине должны контролировать дежурные — но на «Артемиде» так заведено: капитан находится в командном центре, когда корабль входит в тоннель, а также — когда его покидает.
Целиком и полностью разделяю точку зрения Кнопфлера и тоже всегда присутствую в ответственные моменты.
Текущая смена состоит из самых опытных дежурных, им предстоит в течение двух недель нести нелёгкую вахту.
Когда-то давно тоже с этого начинал. Никогда не забуду свою первую тоннельную вахту: изнуряющие двенадцатичасовые смены чередуются такими же периодами отдыха. На самом деле, сил хватает только на то чтобы поесть, доползти до расположенной в соседнем помещении кровати, упасть и провалиться в кромешную тьму. В силу специфики физических условий, снов внутри тоннеля, как правило, не видишь. А если и видишь, то почти всегда кошмары. Перегрузки, тошнотворные визуальные и звуковые эффекты, возникающие внутри корабельного корпуса под действием полей тоннеля, — всего этого избегают те, кто проводит полёт в криокамерах.
Соответственно, тоннельная смена собирается из самых подготовленных. Эти пятеро ведут корабль только между червоточинами, а остальную часть путешествия отдыхают в своих каютах.
Через пятнадцать суток по корабельному времени, за несколько часов до того как «Артемида» покинет тоннель, они разбудят от анабиоза меня и Кнопфлера. Звездолёт вынырнет из червоточины под названием Мнемозина, в окрестностях Юлиании.
По абсолютному времени путешествие продлится более двух земных лет.