— Ничего не понимаю. — Гленн ожил, упёрся взглядом в потолок, прикидывая в уме. — Почему же сместилась? Неужели, нестабильная орбита или непостоянная скорость движения? В справочниках об этом ничего не сказано…
— Может быть, ты что-то неправильно рассчитал? — осторожно начал Габриэль.
— Нет, не может, — уверенно ответил Гленн.
— Признай, что ошибся, и я отстану, — сказал Габриэль тоном торговца, предлагающего выгодную сделку.
— Да иди ты к чёрту! — огрызнулся Гленн.
Ну вот, опять ругань.
Не ругань, конечно, а словесный поединок. Турнир эрудированных спорщиков, почти научная дуэль образованных технарей.
Почему не могут сосуществовать мирно? Мы попали в серьёзный переплёт, но остались живы, более того — корабль в порядке, можем следовать дальше. А они — вместо того чтобы радоваться, продолжают себя изводить.
Габриэль — злой гений, критик-разрушитель — уже встал в атакующую позу. Гленн, обороняющийся, защищающий себя, коллектив и всё то, что мы сделали. И Кнопфлер — меланхоличный, спокойный, холодный, равнодушный. Как хищная птица, зависшая над схваткой в ожидании упавшей жертвы.
Нужно отдать должное Гленну — идеальный начальник. Все недоработки, ошибки, допущенные его сотрудниками, берёт на себя, сам за них отвечает, выгораживает. Зато вся слава, лавры победителя, хвалебные отзывы об удачно проделанной работе достаются нам.
Я стараюсь платить Гленну той же монетой, поддерживаю в трудную минуту, как говорится — встаю плечом к плечу. Особенно когда пытаются достать эти педанты и крючкотворцы. Нельзя забывать, что это Гленн приютил меня на «Артемиде», когда экипажи остальных звездолётов всячески открещивались от непутёвого соискателя с сомнительным прошлым.
Возможно, эта моя искренность выливается в усердие, в самоотдачу, с которой подхожу к обязанностям. И скорее всего, Гленн это видит, поэтому и поручает мне самую важную, самую ответственную работу. Как, например, сейчас, когда взял с собой для установки оборудования дальней связи.
— Послушай, Габриэль, — я решил вступиться за шефа, — мы много раз перепроверяли данные, и тут нет никакой ошибки. Если не врут твои дежурные и мы не отклонялись от курса, то всё именно так, как говорит Гленн — Юлиании нет в секторе, в котором должна находиться.
Командор впервые посмотрел на меня. Как будто до этого не видел. Посмотрел как на букашку, на ничтожество, как на нечто, что посмело подать голос, когда его не спрашивают. Потом смягчился, согласно кивнул и ожидающе посмотрел на Габриэля.
Или мне лишь показалось?
Мой выпад в сторону Габриэля получился удачным. Что называется, наступил на больную мозоль. Как и Гленн, Габриэль любит свой коллектив и в обиду не даст.
— Я ручаюсь за данные, предоставленные моими сотрудниками, — разгорячился Габриэль. — Все они — высококлассные специалисты и не могут ошибаться.
— Значит, всё верно, и говорить больше не о чем, — заключил повеселевший Гленн. — А теперь, если вы закончили, будьте так добры — не мешайте работать.
Подмигнул мне, мы схватили ёмкость и откатили в сторону. Освободив место, Гленн открыл низкий шкаф для хранения комплектующих и углубился в поиски нужного узла приёмопередатчика.
Хотя Гленн и отстраняется от происходящего, делает вид, что озвученная Кнопфлером информация совершенно не интересует, опытным взглядом разбирающегося в людской психологии я видел, что на самом деле дилемма его зацепила. Буквально снедает любопытство. Хитроумная шарада, которую подбросил его величество случай, захватила Гленна.
Похоже, заметил это не только я. Командор с интересом разглядывает копошащегося в шкафу Гленна, не зная, с какой стороны к нему подойти. Кнопфлер решает свою шараду: как разговорить Гленна, как заставить поделиться своими мыслями и идеями? Какой вопрос задать, чтобы не вспугнуть эфемерную птицу под названием «Эврика!»
А получается чушь собачья.
Вчера мы с Гленном смонтировали систему дальней разведки. Гленн рассчитал примерное положение Юлиании, исходя из времени, проведённого «Артемидой» в полёте, и скорости движения планеты. Когда в ожидаемом секторе Юлиании не оказалось, Гленн объявил, что мы находимся в другой звёздной системе.
Однако к тому моменту уже был отчёт дежурных, согласно которому отклонений от курса не было и мы не могли попасть не в тот тоннель. Гленн скептически отнёсся к их выводам и самолично всё перепроверил. К его удивлению, дежурные правы: звездолёт идеально выдерживал полётную траекторию.