С другой стороны, я верю в человечность Кнопфлера. Несмотря на придирчивое отношение к сотрудникам, скептицизм, граничащий с цинизмом, командор мне кажется человеком порядочным.
Я долго убеждала Марка в том, что Кнопфлер не будет применять столь изощрённое и подлое оружие. Более того, оказавшись без спускаемого модуля, командор не будет преследовать беглецов или пытаться посадить «Артемиду» на поверхность Юлиании. Ведь если что-то пойдёт не так, корабль может получить повреждения, и тогда всему конец — экипаж рискует остаться тут навсегда. Командор не пойдёт на такую авантюру, для меня это очевидно.
Марк соглашался. Для проформы упоминал о том, что на «Артемиде» есть несколько ракет, которые командор при желании может выпустить вдогонку, однако это был явный перебор — чисто гипотетическая, маловероятная возможность.
Марк соглашался, но не отступал. Я не смогла убедить. Каждый раз находил всё новую причину, чтобы не рассматривать бегство как реальную возможность остаться вдвоём. Когда отговорки закончились, Марк просто перестал отвечать на мои вопросы и замолчал.
Вечеринка прошла в атмосфере уныния и всеобщего мрачного настроения. Не смогли оживить ни Стивен, который много шутил, ни Гленн, долго и увлечённо рассказывавший о своей концепции прямолинейного течения времени, ни Габриэль, призывавший всех веселиться и танцевать.
Шутки Стивена были глупыми, наигранными и совершенно не уместными. Стивен сначала старался не обращать внимания на кислые физиономии, потом обиделся и стал налегать на спиртное.
Гленн, которого отсутствие слушателей не очень-то и смущало, не отставал в количестве потребляемого алкоголя. В конце концов, дошёл до стадии, когда внятная речь и связанные между собой мысли — это уже нечто недостижимое. После чего скромно присел в угол зала, но ещё долго не оставлял попыток продолжить рассказ.
Габриэля же попросту все игнорировали.
Марк весь вечер держался особняком. И от коллег, и от меня. Стоял в стороне от основного действа, ел маслины и пил мартини, изредка огрызался на разглагольствования Стивена. Особенно когда тот имел неосторожность пройтись по «Одарённому», экипаж которого считал компанией трусов и лоботрясов.
В какой-то момент я потеряла его из виду. Обведя взглядом наше, прямо скажем, немногочисленное сборище, поняла, что Марк незаметно улизнул, скрылся в неизвестном направлении.
Я решила, что дальше так продолжаться не может и мне просто жизненно необходимо поговорить с Марком, вызвать на откровение, а дальше — будь что будет. Если не доверяет или что-то скрывает, то чем раньше об этом узнаю — тем лучше. Даже если разлюбил — пусть скажет напрямую.
Я покинула кают-компанию и побрела по тёмным коридорам «Артемиды». Казались мне мрачными и холодными. Всё на этом корабле стало каким-то безжизненным, как и наше бытие — долгое, вялотекущее и лишённое всякого смысла.
Когда вошла в его каюту, Марк полусидел-полулежал на кровати, спустив одну ногу на пол. В одной руке — бутылка мартини, в другой — пачка листов, скреплённых в уголке канцелярской скобкой.
Услышав шаги, он встрепенулся, тревожно на меня посмотрел, после чего невозмутимо вернулся к чтению.
— А, это ты… — только и произнёс Марк.
Мне показалось, что тон недовольный, словно пытается сказать, что отвлекаю.
Я застыла в дверях, не зная, с чего начать, а Марк как будто бы не обращал на меня никакого внимания.
— Что ты читаешь? — тихо спросила я, стараясь выглядеть как можно скромнее и ненавязчивее.
— Да, так… ничего… — ответил, не поднимая головы. Потом всё-таки взглянул, вымученно улыбнулся и добавил: — Техническая литература. Про топливную систему.
— Я тебе помешала? — Я потупила взор. — Ты хотел побыть один?
— Ммм… Нет… Скорее нет, чем да, — сказал Марк, но я поняла, что помешала.
— Может быть, мне уйти?
— Нет, ну что ты… — Поднялся с кровати и приблизился ко мне, крепко обнял.
Впервые за последнее время почувствовала его нежность, что нужна ему. Объятие не было просто формальностью, в нём было тепло. Марк увлёк меня к кровати, заставил присесть и сам сел рядом.
— Мы так мало разговариваем, — пожаловалась я, понимая, что сейчас расплачусь. — Так мало времени бываем вместе. Что происходит? Что-то не так?
Вновь обнял — ещё крепче.
— Всё хорошо, радость моя, — прошептал Марк. — Дело в том, что… Ну как тебе объяснить?.. У меня в голове появилась идея. Полностью захватила меня, не могу думать о чём-то другом. Это временно, это пройдёт.