— Да. — Марк вернулся к идее Гленна. — Либо у этого самого путешественника во времени ничего не получится. То есть произойдёт что-то, что помешает осуществить путешествие. Ну, например, сломается машина времени, вмешаются какие-то третьи силы и не дадут отправиться в прошлое. Таким образом, мы опять имеем незыблемость исторического процесса. То, что уже произошло, оно произошло: либо само собой, либо из-за вмешательства кого-то извне. И мы никак не можем на это повлиять, а если и можем, то это приведёт к тому, что мы и так знаем.
Вот оно! Это как раз то, что нужно!
— Марк, мне кажется, что Гленн прав, — взволнованно и радостно сказала я. — Что-нибудь обязательно помешает тебе! История мертва. Гленн говорит правду. Гленн всегда оказывается прав, и ты знаешь не хуже меня.
— Нет, — твёрдо возразил Марк. — Это — не научно, это — мрак, средневековый фатализм. То, что называют роком, судьбой, а эти категории не приемлемы для современного здравомыслящего человека.
— Марк, это безумие.
— Нет. Это и есть мой шанс.
Марк отвернулся и обратил взгляд к звёздам. Лицо стало грустным и каким-то одиноким. Мне показалось, что он мною разочарован, что злится за то, что сопротивляюсь, не поддерживаю, а наоборот — разрушаю его теорию, его идеи и желания.
При мысли о том, что он замыслил, стало по-настоящему страшно.
— Марк… — тихо позвала я.
Он не ответил.
— Марк, — повторила я, — ты ведь не пойдёшь туда и не попытаешься связаться с «Одарённым»?
Но Марк больше ничего не сказал. Он просто смотрел на звёзды и молчал.
XVIII. Габриэль
До последнего не верил, что он придёт.
Сомневался в справедливости предположений командора — это с одной стороны.
С другой же — не верил в неразумность, опрометчивость Марка. Ну, правда — каким нужно быть одержимым, чтобы явиться сюда и выйти на связь с «Одарённым»?
Марк, конечно, иногда бывает импульсивным. Правильнее сказать — достаточно часто поддаётся эмоциям. Зачастую ведёт себя как болван, особенно — в последнее время. Но не до такой же степени!
Кнопфлер тоже хорош — не поленился, в преддверии появления «Одарённого» перелопатил архивы, раскопал упоминания о Марке и решил, что именно в эту ночь, когда звездолёт возникнет в окрестностях Мнемозины, Марк предпримет отчаянную вылазку ради избавления от своего непутёвого прошлого.
Я, конечно, не против провести ночь за картами или шахматами, попивая бренди в компании хорошего собеседника, но… Как-то это глупо, по-моему.
После ужина мы заняли удобную позицию в резервном командном модуле — это небольшое помещение в хвостовой части «Артемиды».
В случае крупной аварии, например — разгерметизации корпуса, здесь можно запереться, отгородиться от неблагоприятных условий толстой оболочкой, не пропускающей вредоносные излучения. Припасы, хранящиеся в специальном холодильнике, обеспечат существование нескольким десяткам человек в течение достаточно продолжительного времени, а автономная система воспроизводства кислорода снабдит чистым воздухом.
В целом — ковчег, в котором команда и пассажиры вполне комфортно и безбедно могут жить неделями или даже месяцами.
Вдоль стен тянутся блестящие стойки со всевозможным оборудованием, позволяющим управлять кораблём, а также поддерживать связь с окружающим миром. Эти стойки напоминают мне интерьер кухни. Да, именно кухни — в ресторане.
Тесно, а точнее — уютно. Мы расположились за небольшим металлическим столиком в глубине модуля, в дальнем от входа углу. Зажгли тусклую настольную лампу. Кнопфлер по своему обыкновению прихватил бутылку коньяка, которым мы тут же наполнили маленькие алюминиевые кружечки из аварийного набора. Завели чинную, неспешную беседу и принялись ждать.
Ночь обещает быть долгой, спокойной и, в моём понимании, бестолковой.
Я проверял — из коридора не видно ни нас, ни света от лампы: не подвели конспираторские таланты Кнопфлера. Также, по нашим прикидкам, вошедший человек не сразу различит нас в полутьме. Скорее, подумает, что кто-то забыл выключить свет.
Именно поэтому Марк растерянно озирался по сторонам, когда я по команде Кнопфлера включил большой свет.
Застали врасплох. В нелепой позе человека, ослеплённого ярким неожиданным светом. Стоит, слегка пригнувшись, возле стойки с оборудованием дальней связи. И несомненно, что-то заговорщицкое, тайное, что-то от киношных шпионов в его позе и выражении лица.