– Оч хорошо… Ну что… пойдёмте.
– К-куда?
– А вот… сами нарвались, сказали, что я дьявол…
Роттервельд не понимает. Они выходят на улицу и куда-то сворачивают, не на пятую авеню, и не на сорок седьмую стрит, а куда-то… куда-то…
Куда-то…
Не вправо, не влево, не вперёд, не назад, не вверх, не вниз…
– Пойдёмте. В каком году, говорите, папа-мама его встретились?
– Сорок восьмой…
– Оч хорошо…
Идут куда-то. Через улицы, через пустоши, через опадающие листья, через солнечный зной, через тающий снег, через метель… Роттервельд думает: кто сошёл с ума, он или весь мир, или оба вместе. Гость (как его зовут, чёрт его дери) отмеряет что-то по расчерченным линиям, вбитым колышкам, пятьдесят две, пятьдесят, сорок девять…
– Ну, вот… смотрите, мой друг.
Роттервельд смотрит. По просёлочной дороге несётся повозка, кучер гонит лошадей, скорей, скорей, надо поспеть дотемна. На дорогу выбегает щенок, заливается лаем, за щенком бросается молоденькая крестьянка, Панч, назад, назад, копыто лошади бьёт по спине девушки… Пассажир выскакивает из повозки, осыпает кучера крепкой бранью, у тебя глаза на жопе, или где, подбегает к упавшей, ай, м сорри, мисс…
– Вот так они и встретились, да? – кивает гость.
– Кто они?
Роттервельд не понимает. Неужели Роттервельд такой тупой? Вот что значит, в школе не учился, не до того было, вот теперь друг что-то показывает, а Роттервельд не понимает…
– А теперь назад пошли.
Роттервельд пятится. Гость смеётся, хлопает Роттервельда по спине, да нет, не сюда назад. Опять идут куда-то не вправо и не влево, не назад и не вперёд, не вниз и не вверх. Странное такое чувство, тошнота подкатывает, и во рту металлический привкус, будто рот полон крови…
Гость идёт к воротам, постукивает палкой, Панч выскакивает из-за угла, заливается лаем, р-р-р-разоррр-р-р-ву…
– Панч, Панч!
Выбегает девушка, прячет под косынку выбившиеся локоны.
– Славный у вас пёсик… – говорит гость, дразнит Панча тростью, – сколько за него возьмёте?
– Ах, сэр, единственная собака в доме, не продадим.
– Тоже верно… знатный будет сторож, ишь, какой шустрый…
Повозка проносится мимо, подняв клубы пыли, Панч несётся за лошадьми, поздно, уже укатили за поворот…
Гость дёргает Роттервельда за руку, пойдём, снова идут куда-то не туда, горло сжимает комок. Что-то прорывает, струится из носа, падает красными бусинками на снег, на проталины, на траву, на опавшие листья, снова на снег…
Странное чувство…
Мерзкое чувство…
Подходят к дому, желудок не выдерживает, вырывается наружу, прощай, индейка с пудингом…
– Что-то вас разобрало… – гость поддерживает Роттервельда, ведёт к дому.
– Всего рюмку хереса…
– Да я не про то. Слушайте, и не подумал даже, что вам плохо будет… я-то как-то привык, сызмальства туда-сюда… ну поначалу подташнивало, а теперь ничего… Вы бы отлежались до завтра, прислуга-то где, давайте вам компресс сообразим…
– И всё-таки… Фельдман.
– Какой Фельдман?
– Джозеф Фельдман, я просил вас…
– Не знаю такого. И никто не знает.
Роттервельд в гневе разворачивает газету, издеваются над ним, что ли? Вот же, Фельдман перекупает нефтяные… а где Фельдман, а нету Фельдмана, Роберт Роттервельд, единоличный владелец нефтяных шахт…
Дальновидность Роттервельда не поддаётся описанию: он умел делать деньги буквально на пустом месте. Он видел то, чего не видел ни один из его современников, умел смотреть в будущее, как никто другой…
Итак, ещё одно главное правило Роттервельда:
– А сегодня, Роберт, мы пойдём на ярмарку.
Роттервельд оторопело смотрит на компаньона. Сдурел он, что ли, работы навалом, третьего секретаря уволил, как сам будет расплюхиваться, непонятно, а тут…
– Мне уже не семь годиков, на ярмарку бегать.
– А придётся.
Роттервельд не понимает:
– Вы с ума сошли.
– Отнюдь. Ну, собирайтесь, нечего в конторе сидеть, позеленели весь, скоро плесенью покроетесь.
Что-то прорывает внутри:
– Сэр, я не могу себе позволить прохлаждаться на ярмарке, когда стоят дела. Я думаю, любой здравомыслящий человек на моём месте…
Гость (как его зовут всё-таки?) наклоняется к Роттервельду:
– Фрегат.
Роттервельд не успевает спросить, что за фрегат. Понимает. Обречённо берёт пальто и шляпу.
– На часок, не более.
– Более. Нам придётся пробыть там весь день. Ну-ка выньте изо рта лимон, что вы за рожу состроили… Мы идём за деньгами, Роберт, за деньгами… кстати, возьмите с собой деньжат…