Премию давали раз в квартал. Сорок процентов от месячной зарплаты. Работал он старательно. Приходил раньше всех. И изредка получал повышенную премию, на десятку больше остальных. Этот излишек он откладывал, а также экономил на обедах. Жена выдавала рубль в день. Он покупал самую дешевую колбасу, которую, в основном, брали для собак, или жевал хлеб, запивая большими глотками молока. Набиралась некоторая сумма. Он не швырял ее на ветер, а тратил очень разборчиво. Примерно раз в год покупал себе новые часы. Обязательно японской или швейцарской фирмы, с множеством кнопочек, стрелочек, календариков, целый часовой комбайн-агрегат. А старые загонял, доплачивать приходилось не так уж и много. Не жалел денег и на авторучки. Хотя практически ничего не писал. Но любил достать из внутреннего кармана пиджака диковинной формы авторучку и аккуратно провести несколько черточек. На одежду внимания не обращал. Ходил по десять лет в одном костюме. Но периодически удивлял сослуживцев сверхмодными галстуками, которые ему присылал из Африки брат.
В детстве у них с братом была любимая игра — дурачить слонов. Выберут здоровяка покрупнее и подобродушнее. Станут перед ним, один за другим. А потом разбегутся в разные стороны. И снова один за другого спрячется. Слон такого обычно не выдерживал — не мог представить, глупец, что бывают братья-близнецы, — и мчался к реке. Плюхнется со всего разбега в воду, начнет фонтаны пускать, только так и приходил в себя. А братья рады радешеньки, смеются до колик в животе. Да, это было чудесное время…
Смерть отца он перенес легко. Тот долго болел. Он был совершенно не похож на отца и был уверен, что тот ему не родной. Его сильно мучил тошнотворный запах, исходивший от отца в последние дни. На работе он угрюмо попросил вместо положенных трех дней за свой счет два. На сочувственные вопросы начальника охотно ответил:
— Сам долго мучился и других мучил. Не приведи господь! Уж лучше сразу, без дураков! — и он резко махнул ручищей.
Начальник согласился, что на полном ходу лучше, двух мнений быть не может. У начальника родители были живы и бодры, и он подумал, что и у него когда-нибудь тоже. От этого не уйти, закон природы. Хотя бывает, что дети в этом деле опережают родителей. Так сказать, нарушение закона… Начальник похлопал его по спине и поинтересовался, не нужна ли помощь.
Женька пришла в лабораторию после аспирантуры. Высокая, стройная, длинноногая. Такого класса женщин, пожалуй, в институте не было. Он немного раздвинул приборы и подолгу смотрел на нее в получившуюся небольшую амбразуру. Рука, сжимавшая паяльник, в такие моменты белела от напряжения. Он знал, она от него не уйдет. Не надо только спешить. Моллюск, дотоле дремавший в банке, оживился и снова начал ползать, оставляя липкий незаметный след. Смотря на Женьку, он вспоминал краткие мгновения свободы, когда все желания удовлетворены и внутри царят сытость и пустота. Потом желания опять надвигались, и снова начиналась изнурительная борьба за их удовлетворение. Он мечтал победить все свои желания и стать свободным навсегда. Обсудить эту проблему было не с кем. Друзей у него не было. Был приятель. Таксист, живущий в одном с ним доме. Он уже решил, было поговорить с ним, не приведет ли исчезновение желаний к концу жизни. Но таксиста забрали. Оказалось, что он привозил к себе женщин и убивал их. Была большая газетная статья. Он любил рассказывать о соседе в курилке. Обычный парень. Веселый. Болел за «Динамо». Сильно переживал, когда те проигрывали. Прямо убивался. И вот на тебе! Скорее всего, ненормальный. На самом деле он так не думал. Тот был вполне нормальный, даже чересчур. Сам бы он этого делать не стал. И не из страха. Просто ни к чему. Некоторое время со своими воспоминаниями он был в центре внимания. Но вот посоветоваться теперь было не с кем. Вся эта история его нисколько не удивила. Нет, сам бы он этого делать ни в коем случае не стал… Хотя в саванне они с братом творили и не такое…
Говорили, что Женька недавно развелась с мужем и у нее трехлетний сын Сашка. Он знал, надо ждать. В жизни каждой женщины бывает момент слабости. Надо ждать. Он подолгу разговаривал с ней о Сашке. Давал ценные советы по физическому воспитанию. Предлагал свою помощь. Покупал дефицитные продукты. Он не торопился. Кто-то обо всем доложил жене. Она устроила скандал. Назвала его ничтожеством. Что он бы давно опустился без нее, чтобы он не обольщался и почаще смотрел на себя в зеркало. Это она все устроила, а так не видать ему старшего инженера в веки веков!.. Он молча по-смотрел на нее. Сказал, если ее что-то не устраивает, то она может считать себя свободной. Отныне он будет давать ей пятьдесят рублей в месяц. Она в ответ надолго замерла, а потом поникшая, как резиновая кукла, из которой стал выходить воздух, пошла на кухню, готовить ужин.