Свернув на просёлочную дорогу, повозка пересекла широкое поле, окаймлённое тёмной стеной леса, и въехала в небольшое селение. Деревенский люд был занят своими обычными делами, но, когда визгливые мальчишки разнесли весть о нежданных визитёрах, большая часть селян собралась у общинного дома.
Вперёд вышла красивая румяная девица, нёсшая круглую буханку свежего хлеба, дар дорогому гостю. Её сопровождал кмет, невысокий бородатый мужичок в кожаной безрукавке поверх домотканой рубахи. В руках он отчаянно мял широкополую шляпу из тонкого войлока.
– Это самое, ваша милость, горе-то какое… – Кмет опустил глаза, как провинившийся ребенок. – Ваш отец…
Наблюдая за этим бесхитростным и искренним проявлением народной скорби, Адам не смог удержаться от благодарной улыбки. Он почувствовал, как на глаза его стали наворачиваться слёзы. Усилием воли он сдержал их.
Значит, весть о гибели отца опередила его. Как наверняка и история обо всём, что произошло на турнире.
Осознание того, что его не было рядом, когда мать узнала горькую весть, больно кольнуло молодого виконта. Он так хотел поддержать её в этот тяжёлый час…
– В повозке есть два бочонка пива, – сказал Адам, принимая душистый хлеб из рук местной красавицы. – Выпейте сегодня в память об отце.
Кмет кивнул и отправил за подарком двух крепких парней. Из повозки тут же раздалось недовольное рычание.
– Уголёк, нельзя, – успокоил маленького стража Адам.
Распростившись с селянами, они двинулись дальше. К вечеру повозка уже свернула на дорогу, ведущую в сторону поместья Олдри.
– Всегда так бывает, учитель?
– О чём вы, молодой господин?
– Мне так тепло от этих мест. – Адам прикоснулся рукой к груди. – Здесь.
Локвуд поглядел на него с той нежностью, с какой старики смотрят на детей своих детей… Он очень гордился своим воспитанником. Даже пройдя через утрату, испытав страдания и заглянув в лик смерти, юный Адам Олдри не утратил доброты и искренности мальчика, которым был когда-то.
– Это и называется «вернуться домой», милорд.
Повернув у старого дуба, который посадил здесь ещё прадед Адама, они увидели впереди поместье.
– Это ещё что? – спросил Адам, указывая на дорожную карету, стоящую у ворот.
– Не имею ни малейшего понятия, – честно признался ключник.
Когда Локвуд остановил повозку у въезда, они обнаружили двух воинов, стороживших вход. Изнывая от безделья, они упражнялись в метании кинжала, используя в качестве мишени растущий неподалёку клён.
– Кто такие? Зачем пожаловали? – небрежно спросил один из охранников.
– Мне следует задать тебе тот же вопрос, страж, – твёрдо ответил Адам.
– Дерзишь, малец?
– Я настоятельно рекомендую вам следить за своим языком, – холодно предупредил их Локвуд. – Вы имеете честь говорить с виконтом Олдри, хозяином этих земель.
Особое чутьё, свойственное слугам, желающим задержаться на своей работе подольше, подсказало стражникам, что старик не шутит.
– Прошу простить нас, ваша светлость, не признали. – Они выпрямились, как положено, приняв оружие на плечо. – О вашем прибытии немедленно доложат.
– В этом нет необходимости. – Адам спрыгнул с кучерской скамьи на землю. – Я у себя дома и сам о себе доложу.
За хозяином последовал чёрный щенок. Проходя мимо стражников, маленький варг сердито тявкнул на одного из них, вызвав в том лёгкое смятение.
Пересекая двор по старой заросшей дорожке, Адам пытался сохранить твёрдость и неторопливость шага, ведь теперь он был виконтом, лордом Олдри! Несмотря на все его старания, ноги предательски срывались на бег. Они помнили, как весело носился он по этим владениям, играя с Рональдом или прячась от старого наставника. Теперь всё это осталось в прошлом. Детство закончилось, словно его обрубили топором.
Одолев каменные ступени крыльца, Адам решительно вошёл в дом.
На улице было по-весеннему тепло, но в камине главного зала потрескивали горящие поленья. Это было ещё одним свидетельством того, что поместье принимало гостей.
Адам сразу увидел мать. Она сидела на массивном старом кресле, покрытом звериной шкурой. Отец в шутку называл его «дубовым троном».
За столом, напротив неё, сидели два незнакомца.
Один из них – гладковыбритый загорелый брюнет, облачённый в дорогой, шитый серебром костюм из тёмно-пурпурной парчи. Его голову покрывал шёлковый берет, украшенный заколкой с изображением конской головы. Этого человека, пожалуй, нельзя было упрекнуть в излишней роскоши, но весь его вид как бы кричал о состоятельности.
Второй гость был человеком военным. На нём хорошо сидело кавалерийское облачение, дополненное красивой, но не новой пластинчатой бронёй, изготовленной на восточный манер. На поясе висел длинный меч с изумрудно-зелёной рукояткой, а из голенища высокого сапога выглядывал кинжал. Его усатое бесхитростное лицо почему-то показалось Адаму знакомым.