Скоро он оказался у невысокой каменной изгороди, поросшей мхом. Она огораживала большую старую усадьбу, принадлежавшую, вероятно, какому-то состоятельному землевладельцу, дела которого теперь шли не так хорошо, как в прошлом. Тёмным силуэтом возвышался массивный трёхэтажный дом, построенный на варганский манер, из трубы которого вился столб дыма. Нижний этаж, сложенный из местного речного камня, поддерживал резной деревянный верх. Рядом находились закрытый колодец, небольшой сарай, по-видимому что-то вроде хлева и конюшни, а также каменное строение, больше всего похожее на кузню.
В голове юноши тут же родился план.
Обитателей поместья нигде не было видно. Эдуард не знал, сколько человек находилось в доме, но его всё равно не могли увидеть через закрытые ставни. Если бы ему удалось пробраться в кузню, он избавился бы от ненавистной цепи и оставил бы Ярви на попечение местного люда, сбежав раньше, чем обитатели поместья смогли бы что-либо понять. Так вор получал шанс спастись, а сам он – возможность продолжить путь на Восток.
Над дворовой постройкой не вился дым, а значит, внутри никто не работал. Открыв тяжёлую незапертую дверь, юноша с трудом сдержал радость. Тусклый свет, проникавший через небольшое окошко, выхватывал из мрака очаг, мехи, наковальню и целый арсенал кузнечных инструментов.
Не теряя времени зря, Эдуард усадил Ярви рядом с наковальней и принялся воевать со сковывавшей их цепью. Когда он наконец нашёл слабое звено, которое вполне можно было разогнуть, снаружи послышались шаги.
Если его схватят, он снова окажется заживо погребённым в тёмном и безнадёжном месте, которое озаряет лишь мертвенный свет промасленных каменных губок. Он будет колоть камни, пока не сойдёт с ума от шёпота мертвецов, преследующих его в непроглядной тьме. Нет, он не допустит этого. Лучше умереть, чем провести так остаток своей жизни!
Лихорадочно орудуя щипцами, Эдуард одолел металлическое кольцо каторжной цепи, когда петли двери заскрипели. Всё, что он успел сделать, – это спрятаться за ней так, чтобы входящий человек не увидел его. В этот момент Ярви вновь разразился глухим глубоким кашлем, который, казалось, становился всё слабее.
В помещение вошёл стройный юноша, облачённый в домотканую одежду и кожаный фартук. И замер от удивления.
Думать было некогда. Эдуард рванулся из укрытия и, схватив копну русых волос, прижал к горлу пришельца наконечник копья.
– Пикнешь, и ты мертвец.
Его голос звучал так низко, хрипло и злобно, что Эдуард сам не узнал его.
За спиной раздался характерный звук, с которым глиняная посуда разбивается о камни.
Увлекая за собой заложника, Эдуард обернулся. На пороге стояла красивая статная женщина в простой одежде. Её глаза расширились от страха и удивления, а под ногами в осколках кувшина растекалась лужа молока.
– Молчать, – предупредил Эдуард, прижимая острие к горлу юноши.
Он подумал, что, должно быть, это мать его пленника. Но тот нашёл в себе смелость прошептать:
– Бегите, леди Катарина…
– Стоять, – прохрипел Эдуард, чувствуя, что теряет контроль. – Сколько человек в доме?
– Двое, – ответила женщина ровным голосом.
– Ваш муж? – спросил Эдуард и выругался про себя: уж больно уважительное обращение! Нет, разбойники себя так не ведут. Нужно быть грубее и жёстче, или тебя не будут бояться.
– Нет, – призналась леди Катарина, – кухарка и моя маленькая дочь.
Маленькая дочь? Что за вздор? Рука Эдуарда предательски дрожала. Момент, когда он мог перерезать кому-то горло, упущен. А теперь ещё история про маленькую дочку! Наверняка эта женщина просто водит его за нос, ожидая помощи.
Позади умирающий Ярви захлёбывался от хриплого кашля.
– Этому человеку нужна помощь, – участливо произнесла леди Катарина, воскресив в памяти Эдуарда образ матери. – И вам тоже.
Эдуард зажмурил глаза, пытаясь сдержать непрошеную влагу. У него больше не осталось сил. Он был на пределе. Её голос вызывал в душе прилив стыда – и острое понимание неправильно выбранного пути.
– Пожалуйста, опустите нож, – сказала она, сделав короткий шаг вперед, – я обещаю, здесь вам никто не навредит.
Её слова словно проникали в душу. Столько доброты и спокойного достоинства было в них! Эдуард слишком долго находился в страхе и смятении. Слишком долго страдал. Теперь он таял от её тепла, словно свеча, поднесённая близко к огню.
Наконечник копья упал на каменный пол кузни. Вслед за ним на колени повалился сам Эдуард, стыдливо закрывая лицо руками.