— Дашенька! — Сергей покосился на замершую в ожидании площадь. — Ну хорошо, я сдаюсь, довольны теперь?
— Ура! — резко и коротко без протяжного воя ответила площадь.
— Офигеть! — сказал Горковенко.
— Командиров в штаб. — сказал Сергей танкисту и подняв свою жену на одну руку пошёл с ней в дом.
— А мы? — несколько растерянно спросил майор Старцев.
— А вы что за цацы? — отозвался танкист. — Вы тоже.
— У тебя какое звание, танкист?
— Полковник, а что?
— Э..э..э, — в замешательстве почесал голову капитан. — Тогда какое же звание у Сергея?
— У Сергея-то? — спросил хитро улыбнувшись танкист. — С утра рядовым был. Пошли в дом?
Совещание было коротким, комбату и Горковенко показалось что сменяющие их командиры уже всё знают и всё говорится только для них одних.
— Это не цирк. — отозвался на его мысли Сергей. — А знак уважения к воинам, к вам, то есть. — добавил он увидев вопросительное выражение на лице Старцева.
— Дашенька, у товарищей есть вопросы…
— Я поняла, уже ухожу. Всё равно мне нужно было повидаться с командиром первого взвода.
— Милютиным? А что с ним?
— Перед отправкой он письмо получил, хандрит что-то. Пойду узнаю в чём дело.
Сергей повернулся.
— Теперь с вами, товарищи офицеры. Задавайте ваши вопросы.
— Где ты взял такие танки, Серёга? Нет, не это. Откуда такие солдаты? И оружие? А джипы как маленькие «Катюши»? А…
— Стоп! — оборвал его Сергей. — Насчёт танков. Они пришли с испытательного полигона «Уралвагонзавода», после выполнения задания они туда же и вернутся. Так же как и установки залпового огня, и автоматическое оружие солдат. Кстати напомнили. Сдайте пистолет, часы, и бриллианты. Они должны вернуться на своё место тоже… Теперь о солдатах, — продолжил он, когда отобранные вещи были уложены в пустой солдатский мешок и переданы ему в руки. — Вы правы, это не обычные солдаты, хотя мы и старались чтобы они не отличались от красноармейцев…
— Что нового? — спросил Поликарп Евграфович Прохоров секретаря, лысого как Ленин Алика входя в управление порта, большое щелясто-деревянное здание фактории, построенное купцом Веденеевым из плавникового леса ещё в 1893 году, о чём и напоминала врезанная в стену дата, хотя начало городу и порту положили строители-переселенцы в 1920-м. Но первый караван по Северному морскому пути пришёл только через десять лет. В зимние месяцы, которых здесь насчитывалось не меньше десятка, оно служило источником всевозможных инфекций и болезней. И даже венерических, как утверждал кладовшик Кузьма, имеющий грузчиц на пыльных полках своего помещения прямо в рабочее время. Толстомясые бабы, преимущественно обитательницы Шанхая, не имели ничего против этого. Несмотря на хроническую нехватку женского сословия в посёлке, да и вообще на Севере, с мужиками было ещё трудней. Все особи доступного возраста имели обыкновение напиваться до чертей халявным спиртом, ежегодно доставлявшимся по Северному морскому пути начиная с мая. Однако зачем это делалось осталось навеки государственной тайной, поэтому полагаться на них в матримониальных делах женщины разучились, почитай с первых лет Советской власти, поскольку что тут было до революции никто не знал. Публика была в основном приезжая по разнарядкам Совнархоза, ушлая и битая. Занимались заготовкой рыбы солёной и копчёной. Загнившую вялили на вешалах, которыми был перетянут весь берег на несколько километров, и когда дул восточный ветер страшня вонь падала на посёлок. С этим мирились как с неизбежным злом, к тому же местный фельдшер Карякин выдвинул революционную идею утверждая что от этого воздуха туберкулёзникам должно становиться лучше, а может болезнь и пройдёт навсегда. Оставались мухи, чёрными тучами висевшие над рыбой, но иногда по только им известной причине они вдруг устремлялись в посёлок, окружая выгребные ямы и сортиры плотным кольцом осады. Но это было редко, да и действовали они только на вновь приезжих, а так как зимой, как утверждал всё тот же образованный фельдшер, все мухи собирались в стаи и улетали на юг, то вообще не было причин для волнений. Иногда заходили зафрахтованные Главным управлением лагерей суда, и выгружали на берег тщедушных людей с голодными глазами. Их сразу же переправляли на пополнение трудовых партий находящихся выше по течению Лены и её притокам. Словом это было обычное летнее утро 1936 года, когда все были озабочены построением социализма.