Голубая с золотом полоса восхода раскинувшаяся над горизонтом становилась шире. Чарли чем-то гремел видимо отрабатывая предыдущий день, когда он решил стать настоящим человеком. Спать в такой героической обстановке не было возможности. Утро начинается с вопросов.
— Чарли, ты настоящий художник?
Дурацкий вопрос, видимо спросонья. Он понял, потому что не ответил. Ждал пока исправлю.
— Хотел спросить кем ты был в Афганистане.
Он загремел снова.
— Доброволец «Красного креста». - пробурчал он.
Ясно. Комсомолец-доброволец явился помогать несчастным талибанам.
Я наконец раскрыл глаза.
— Ты что, хотел их рисовать научить?
Видимо в моём голосе он прочитал издёвку, поэтому покраснел.
— Они не понимают западной культуры.
— Тебе надо было поинтересоваться сначала, если они вообще знают это слово…
— Я не жалею. — сказал наконец он.
— Ну, конечно! Исковеркал жизнь себе, своей семье и рад этому? От вас добровольцев везде не столько помощи, сколько бардака.
Его глаза загорелись. Ещё пара фраз и дикарём стану я, а не эти невинные дети природы, которые скачут по горам и утешают свою похоть с чем попало и как угодно. В Индонезии на Борнео, где я лазал по джунглям, полно обезьяньих борделей. Плати рупию и вперёд! Культура, чтоб вас…
— Нас так воспитали, помогать людям. — наконец сказал он.
— Ага! А русских учили как этих людей жрать. Вас там в Америке в детстве должно здорово по башке стучат, раз вы потом с отбитыми мозгами по земле болтаетесь.
В Намибии самолёты зафрахтованные WFP (Всемирная продовольственная программа под эгидой ООН) сбрасывали мешки с рисом. Я их видел разорванными на земле, где нет воды чтобы сварить его.
— А что, мы не собираемся никуда идти?
— Собираемся, только не сразу. Подождём часов до восьми, как раз самое время для наблюдений.
— Почему?
— Утром дымка, а позднее горячий воздух мешают. Вчера за сколько километров ты увидел наших знакомых? Километр-полтора? А сейчас ты сможешь наслаждаться их видом за пять. А мы посмотрим куда они направляются, тем более мы почти уже пришли.
— Где?
— Посмотри вот туда. — я показал направление. — Видишь торчит как столб? Может это и есть столб, в общем там. Так что лезь на камень и осматривай горизонт.
— А почему всё время я?
— Потому что мне думать надо, а тебе исполнять. И по возможности без разговоров.
Чарли грустно посмотрел на меня, вздохнул и полез.
Уважение ты должен заслужить, Чарли. А пока не заслужил, то будешь лазать по камням и выполнять всю грязную работу, скрипя своими пластмассовыми челюстями. Я не сказал ему этого. Не маленький. Сам должен знать.
Солнце перевалило за полдень, когда шевеление наверху привлекло моё внимание.
— Я их видел! — обрадованно сказал он, надеясь что пришёл конец его ссылке.
— Продолжай наблюдать. Мне нужно знать направление. Дать карту?
— Какая может быть карта?! — возмутился он.
Так, с топографическими картами мы тоже не в ладу. Я вздохнул. Послал Господь помощничка!
— Дай руку, я к тебе лезу!
— Мне руку никто не давал. — канючил он, пока я карабкался.
Я оставил это без внимания. Командир должен быть как орёл, видеть всё и не зацикливаться на проблемах.
— Где?
Он показал своим корявым пальцем.
— Никого не вижу!
Чарли взялся за окуляры и пододвинул.
— Зачем тогда туда показывал? — Я загнул указательный палец и показал ему.
Он смущённо похрюкал глядя на свои руки.
— Ладно, не расстраивайся, но в следующий раз делай поправку. А руки мы тебе вылечим. Поедем в самую лучшую клинику, там тебе суставы почистят, будешь как новый бегать и во всё пальцами тыкать.
— Мне бы только кисть научиться опять держать…
— Будешь. И кисть, и… Вот они!
Светотени причудливо распределяются на камнях, поэтому я увидел только двоих. Засёк направление на группу и стал ждать пока они покажутся поближе.
Старик рядом сопел и возился. Камень уже нагрелся как в бане.
— Спускайся вниз. Посиди в тени, а то чего доброго кондрат хватит, что я тогда с тобой делать буду?
Он облизнул сухие губы. Етит твою мать! Он ещё и дневной запас выдул!
Отстегнул свою флягу.
— Пей!
Он хотел отказаться, но я напомнил что бывает с людьми в пустыне без воды. Себе дороже. Он присосался, стараясь держать себя в рамках, потом с сожалением протянул контейнер назад.