— Не меньше ста тысяч мегатонн. Около двухсот километров. Ты на Новой Земле бывал?
— Не доводилось.
— Тогда тебе не с чем сравнивать. Это у вас учёных беда такая. Вы ничего не видели и ничего не знаете. А объясняете всё с позиций марксизма. Скажешь не так? — он залез в мою сумку, достал бинокль, приложил к глазам.
— Вот и он.
— Кто?
— Индийские ВВС. Знают что здесь не пройти, а всё равно летают. Интересно что они будут делать если заметят отряд террористов?
— Сообщат на базу и прилетят серьёзные самолёты.
— Нет. — Чарли покачал головой. — Они попробуют их перехватить на краю пустыни. — Хотя… — он почесался. — Ещё никто не пересекал это кладбище камней, a дальше вообще один песок, есть дорога в Пакистан, но далеко на юге. Воды тоже нет. Будем возвращаться?
— Нет.
— Правильно. Давай умрём здесь. Не всё ли равно? Кстати, я не спрашивал ещё, зачем ты меня выручил в баре, а потом у судьи…?
— Мне нужен помощник.
— Почему я?
— А почему нет? И вода здесь есть. Посмотри вон туда! — я показал направление.
— Ничего не видно. Ты можешь сказать что мы ищем?
— Развалины старого храма.
— Если он выглядит как это… — Чарли безнадёжно махнул рукой.
Я достал из папки которую таскал в сумке фотографию со спутника.
— Глянь!
С высоты это выглядело почти как окружающая местность, почти…
Но прямоугольные очертания скрытых под обломками стен явственно проступали на поверхность, и кроме того неподалёку было старое русло реки, также засыпанное камнями, но с редкой зеленью пробивающейся здесь и там.
— И ты знаешь как туда добраться через этот мусор?
— Будем идти.
За первый день мы прошли пятнадцать километров, потом стало хуже.
Весь район представлял из себя электромагнитный хаос, неудивительно что никто из археологов до сих пор не совал сюда своего носа. На машине не подъедешь, а лошадка помрёт, после того как сломает ногу. Высадить людей с вертолёта немудрено, но для этого надо знать куда лететь.
На третий день, на привале, Чарли закинул избитые ноги на камень и сказал:
— А теперь колись, если хочешь чтобы я тебе помогал.
Я сел поудобнее.
— Хорошо, у нас есть пол-часа, потом мы идём дальше. Согласен?
— Это не последняя остановка.
— Тогда слушай….
Армия была слишком малочисленна и плохо вооружена, но королeвская чета не собиралaсь изменять своё решение. Испания должна быть свободной от иноземцев, которые захватили все плодородные земли. А ведь их так мало.
Казна была пуста, и отцы-иезуиты ежедневно требующие войны так же надоели Фердинанду и Изабелле, как и грязные мавры со своими подручными иудеями, сосредоточившими в своих руках богатства и тайные знания, которые никому не давали покоя. Церковь объявила их дьявольским порождением, колдовством, ведовством и ещё сотней названий не имеющих смысла для простых смертных.
Войско собиралась в Мадриде, и уже оттуда походным порядком направлялось на юг, где инородцы жили не признавая королевскую власть и святую церковь. Иногда замки сдавались на милость наступающих войск, но разграбления было не миновать.
Королева Изабелла сказала: «Разрешаю всё!» Никогда ещё ни один монарх не просил у своих солдат так мало, всего десять процентов, и пять процентов получала церковь, которая внимательно следила за перемещением ценностей.
Ряды армии стали пополняться вновь вступившими, надеявшимся оторвать свой кусок. И они его получали. За каждым отрядом тянулись громадные обозы заполненные добычей. В одном из отрядов маркитантом был Кристо Колон — авантюрист, но достаточно осторожный чтобы не лезть в драку на стенах мавританских замков. Обычно он приходил на поле сражения после того как уходили солдаты и собирал всё что не годилось для них, пока его подруга португалка Жозефа сторожила повозку запряжённую мулом. В ночное время она подрабатывала у солдатских костров, потому что Кристо не интересовался женщинами. Как большинство моряков его времени он был гомосексуалистом.
Сын удачливого Неаполитанского торговца Сезарио Пинетти, он в 14 лет поссорившись с отцом убежал из дома пристроившись на шхуну «Ромул» юнгой. Толстенький розовощёкий крепыш понравился капитану Антонио Скарлетти и помогал коротать долгие ночи в море, за это он защищал его от домогательств матросов и называл «мой маленький друг».
За шесть лет проведённые на судне Антонио научил его всему что знал сам, и довольно часто он подменял капитана, которого сильно донимали боли в желудке.