— Мы на правильном пути, Чарли. — сказал я вставая. — Река прямо под нами. Гребём дальше.
Внезапно я остановился, что-то здесь было не так. Надо расслабиться и подумать, но напряжение последних дней мешало мне сосредоточиться, да ещё разохотившийся Чарли тыкал меня в спину и спрашивал:
— Ну что ты остановился?
— Замри, несчастный! — прошептал я зловеще. — Смерть уже витает над тобой!
Он замер. Никакого колдовства не надо. Натуральный фильм ужасов. Я поднял фонарик повыше.
— Ай-яй-яй! — сказал громко. Сзади никто не шелохнулся. Пришлось повернуться.
— Смерть улетела, Чарли! Смотри сюда! Видишь отверстия в стене?
Он посмотрел и кивнул. Они были хорошо замаскированы в неровностях стены и если просто глядеть вдоль помещения, то никогда не увидишь.
— А как ты их увидел?
Можно было сказать что я такой талантливый, или мой дедушка был Шерлок Холмсом, но мне показалось что сейчас не время.
— Вот почему!
Луч моего фонаря метнулся вниз и он увидел… Да ничего он не увидел! Только лупал глазами и хватал меня за рукав.
— Что? Что там, Серж?
Я потрогал ногой песок, вроде держит. Встал на него освобождая Чарли дорогу.
— Иди, присядь и пощупай!
Он послушно занял моё место, присел, и стал возить руками по стене.
— Вот! — радостно сказал он. — Нашёл! Здесь канавка какая-то, вон туда в угол идёт! А что это значит?
— Подними фонарик! Видишь отверстия? Два, ещё два, и ещё… Снимай ботинки и делай как я.
— Носки снимать?
— Снимать!
Надоел! Чтоб тебя! Я вспомнил Жоржика. Он был на два года старше меня, а я был ему папой. Теперь этот дефективный на роль сыночка тренируется, а он почти в два раза старше. Живут вот такие всю жизнь, и ничему не учатся. А где же титаны мысли и отцы русской демократии? Помню раньше всё вопрос задавали: «Для чего живёт человек?» Жаль что у меня не спрашивают. Я бы ответил:
— Набить карман деньгами, нажраться и размножаться, пока здоровье позволяет — вот для чего живёт девяносто процентов человечества!»
Связав ботинки перекинул их через шею, проверил как всё закреплено у старика.
— Пошли!
Пальцы ног теперь были внутри стены, большой палец левой руки я вставил в отверстие поменьше, а два средних в другое. Удерживаясь на ней как альпинист, я перенёс вес тела на правую, отставленную дальше ногу, и ухватился за две другие. Теперь надо было поменять руку. Вынув большой палец правой руки из отверстия и оставшись висеть только на средних, я отпустил левую руку и перенёс её на новое место.
— Видел, Чарли? Пошёл!
— А что там? — спросил он когда мы сделали по пять шагов.
— Где?
— За моей спиной…
— Лучше не знать. — ответил я и это была ошибка.
Не знаю где и когда он научился скулить по-собачьи, но эффект присутствия создавался полный, да к тому же эффект пустого гаража… Двадцать шагов над неизвестной угрозой превратили моё тело в тряпку. Когда канавка закончилась, я уже не проверял грунт, просто ступил вниз и держа Чарли за шиворот стянул его со стены.
— Теперь заткнись! — посадил его на землю. — Мы пришли.
Радости не было, была усталость и мысль что второго такого испытания я не перенесу.
— А куда мы пришли?
Я пожал плечами. Куда шли, туда и пришли, куда же ещё?
— Выход за моим левым плечом, Чарли.
Он скосил глаза, ничего не увидел и успокоился. Решил что я начальник, мне виднее.
Шум от входа прервал застой в моих мозгах. Чёрные тени спускались в темноту нашего убежища. Их резкий гортанный говор, который я уже научился ненавидеть, заполнил помещение. Замелькали фонари.
Я затолкнул Чарли в следующий проход и влез туда сам как рак отшельник, не забыв крикнуть во всю глотку:
— А…о…о…у…Эй!
Выставил один глаз и стал смотреть. Сначала они замерли, услышав крики. Потом видя что им ничего не угрожает они обрадовались что угадали правильно. Мы здесь, а это значит что всё идёт хорошо. Куда нам деться из этого каменного мешка? Я видел как они махали руками и кричали оставшимся присоединяться. Видимо за нас им обещали большие деньги. Арабы любят собираться толпой на джихад, на похороны, на праздники, везде куда ни попало. Воюют тоже толпой, что они и собирались сделать сейчас.