— Как вы сумели? — спросил Сесилио Курта, когда они прощались.
— Расскажу когда поправитесь. А то плохо спать будете! — засмеялся немецкий солдат.
— А куда вы сейчас?
— Надо прибраться здесь, а потом приедем к вам, в Женеву.
— Почему в Женеву?
— Ваше начальство дало вам отпуск. Жену Игнасио привезут туда же, в госпиталь.
— А Эмилио?
— Мы будем искать…
Лечение друзей затянулось на два месяца, и почти на пол-года для Игнасио, что несомненно пошло ему на пользу. Он похудел. Впрочем, как говорит Бекко:
— Это ненадолго.
Когда через два месяца друзья вернулись к себе в Аосту, место начальника полицейского управления было уже занято вновь прибывшим офицером из Турина.
Сесилио немного растерялся, до звонка от Габриэла, который объяснил, что в Риме только что приняли новую концепцию пограничной службы и Аоста выделена в отдельный округ, а командующим назначен он, подполковник Сесилио. Так же он поздравил Фернандо и Игнасио с очередными званиями. Бекко становился лейтенантом, а Игнасио капитаном.
— Скоро к вам прибывают Курт и Эрве для проведения тренировок. И никаких скидок раненым героям.
— А когда ты приедешь?
— Извини, пока не могу. Занят. Чем сказать не могу по телефону, но если ты прочитаешь «Ди Вельт» за 16 января, то поймёшь.
Сесилио заказал себе этот номер из архивов и позвав друзей прочитал статью:
«Секретные организации неонацистов оставляют след.
Из Баден-Бадена сообщают. Корреспондент расследовавший таинственное исчезновение бывшего оберштурмбаннфюрера СС Уго Кранца был найден в своей машине застреленным через боковое стекло. По сообщению полиции вдова фрау Кранц покончила собой в тот же день. Следов насилия не найдено, но следователь прокуратуры герр Шульц в приватной беседе выразил сомнение в добровольном уходе из жизни вдовы Кранц. В связи с этим дело было передано на доследование.
Уго Кранц был одним из действующих боссов тайной организации «Одесса».
Здесь уместно вспомнить об отравлении в Мюнхенской тюрьме доктора Авербах, причастного к той же секретной организации, и решившего дать показания о местонахождении тайников в которых нацистские преступники спрятали сокровища инженерной мысли, а также многочисленные артефакты…»
— Дальше неинтересно. — сказал Сесилио закрывая газету. — Теперь понятно? Нам надо держать уши на макушке. И ещё, нас троих мало. Будем искать людей, кстати Бекко, когда мы идём на танцы?
— Это на танцах вы собираетесь искать? — спросил озадаченный Игнасио.
— Толстый хомяк! Ты женат, и тебе совершенно незачем знать кого мы собираемся там искать. По крайней мере туда ты с нами не идёшь. А то твоя жена опять скажет:
— Бекко, ты очень плохо влияешь на моего любимого Игнасио!
— А ты что сказал ей? — спросил толстяк, которому нравились рассказы Фернандо.
— Я сказал что тоже тебя люблю, и если Мария разведётся с тобой, то непременно женюсь на тебе и мы родим двух очаровательных хомяков.
— А она?
— Она отлупила лейтенанта карабинеров палкой… — Бекко почесал свою спину.
— И всё?
— Ну почему? После этого она сжала меня в своих страстных объятиях, поцеловала и сказала что любит меня.
— Я тоже люблю тебя, Фернандо. — сказал Игнасио ловя Бекко за ухо.
— Ой! Это была неправда, хомяк! Сесил может подтвердить!
— Подтверждаешь, Сесилио?
— Конечно! Подумай сам, кому нужен какой-то лейтенант? Она обняла и поцеловала меня, а вовсе не этого шаромыжника.
— Ах вот вы как?!
— Мы любим тебя Игнасио!
— И согласны на тебе жениться!
— Тьфу на вас, дураки какие-то!
— Иди Чарли, напейся. Заодно фляжки наполни.
— А как же ты?
— Иди, мне подумать надо. — ответил и улыбнулся своим мыслям, вспомнив фильм «Чапаев», когда Петька стреляет с крыльца и орёт: «Тихо! Чапай думать будет!»
Я прислонился к стене и закрыл глаза. Двенадцать килограммов «Семтекса», которые я выкинул в песок, недалеко от входа в тоннель, жгли меня. По идее взрыв должен был уничтожить и подземный ход, и «предбанник», но этого я не знал наверняка. То есть надо было идти назад и проверять. Взрыватель установлен на один час, я перестраховался. Если бы мы не нашли эти машины, или не смогли бы пройти, у нас оставалось время чтобы вернуться назад. Нет сомнений что кто-то остался жив и сообщит заинтересованным лицам, а их по-моему всё прибавляется, местонахождение входа. Возможно прямо сейчас кто-то ставит флажок на карту, отмечая место нашего исчезновения. Я посмотрел на часы. Осталось шесть минут.