— Только посмотреть. — ответил старик.
Я открыл замки с осторожностью сапёра и приоткрыл крышку. Лампа горела. Видимо её не чистили с тех самых пор как нашли. Я внимательно посмотрел на табличку.
«Куплена настоятелем ордена святого Бенедикта для Папской коллекции. Год 1020 от РХ.»
— Почему же вы не дадите её учёным? Мы бы давно имели бесплатный свет! — вскричал я.
— Что ещё нужно людям бесплатно? — мягко улыбаясь спросил Габриэль.
И я заткнулся, люди не могут пользоваться бесплатными дарами. Они должны учиться на своих собственных ошибках, но самое поразительное что каждое поколение повторяет их раз за разом.
— А что здесь самое необычное, отец? — спросил я оглядываясь, на бесконечные ряды контейнеров.
— Удивительно! — пробормотал он вместо ответа. И заметив мой вопросительный взгляд пояснил.
— Ты попал прямо в точку, именно этим ты и будешь пока заниматься. Коллекция в основном вся изучена и составлены каталоги. Но некоторые вещи не имеют смысла, поскольку он либо давно потерян, либо ускользает от моего внимания. В любом случае я бы хотел чтобы ты над этим поработал. Помнишь лампу Алладина? Кто бы мог подумать что её надо просто потереть? Так вот, сиди и три, это я образно конечно. Пойдём, это в соседнем проходе.
Следующие три дня я провёл в подземелье пытаясь соединить несоединимое и догадаться к чему это всё. Случайные вещи и есть случайные вещи. В любом другом бизнесе от них уже давно бы избавились, просто затем чтобы они не занимали место. Наваленные кучами они требовали труда гораздо большего, чем пазлы из тысячи кусочков. Особенно меня заинтересовал один предмет. Нанесённое на металл керамическое покрытие включающее в себя целую сеть проводников и электронных компонентов, образовывало квадрат размером 15Х15 сантиметров и несомненно являлось частью чего-то большего. В одном из углов находился странный держатель, но что он должен держать? Единственное что я добился когда отдал её на экспертизу в Католический университет, так это заключение что «покрытие керамикой не является, а представляет из себя неизвестный науке полимер имеющий все свойства пластика, но таковым опять же не являющегося по причинам изложенным выше. Датировку произвести также не удалось в связи с отсутствием исходного материала.» Это надо так понимать что им не удалось отщипнуть и кусочек.
Крепкая зараза! Когда и где она найдена неизвестно. Может год назад, может десять тысяч лет. Её я положил на почётное место в надежде что найду недостающий, что? Приборчик? Конфигурация этого держателя очень необычная и запоминающаяся. Следующим на подозрении был кувшин с крышкой сделанной на манер вогнутого зеркала, над которым крепился голубой кристалл, он сейчас находился внутри кувшина завёрнутый в сухой пальмовый лист. Кроме того на горлышко кувшина надевалась непонятная конструкция из серебра, её я нашёл поломанную и изогнутую в куче другого барахла: стёклышек прозрачных и цветных, золотых трубочек разного диаметра, шкатулок с двойными стенками, и что-то наподобие макета глобуса, только без знакомых очертаний континентов. Когда я впервые взял его в руки, то поразился насколько он тяжёлый, следовательно он не может быть пустым. Очистив всю пыль и грязь покрывавшую его, я нашёл отверстие, потом никак не мог найти подходящий по размеру штырёк, который я хотел засунуть внутрь чтобы посмотреть, а не откроется ли он? Пришлось глобус и кувшин вместе тащить в университет, где мне впервые повезло, поскольку я не нашёл руководителя лаборатории преподобного Сильвио Де Агостиньо, а его ученика, по нашему младшего научного сотрудника, которому пока всё это было интересно.
— Интересно! — так и сказал он, когда я разложил свои сокровища на столе. Его звали Тони, сокращённо от Антонио, и он сразу ко мне проникся. Я был очень важной персоной для него, поскольку имел свободный выход и вход в Папскую резиденцию и ещё в тысячу секретных мест включая эту лабораторию.
— Что-то это мне напоминает. — сказал он глядя на кувшин.
— Тебе он напоминает кувшин. — ответил я ехидно.
— Нет, нет, что-то ещё!
У меня были с собой зарисовки, которые я выложил перед ним. Всё то же самое но без кувшина.
— Любой художник убил бы тебя за такие рисунки. И тем не менее… — он замолчал. — А что ты нарисовал здесь? — его палец показыжал на удачно изображённый мною кристалл.
— Украшение, он в кувшине, переверни и вывалится.
Тони приподнял крышку и осторожно наклонил над подставленной ладонью.
— Ага! — он сжал кристалл в руке и потащил его к спектрографу на другом столе.