Я покраснел.
— А вы знаете?
— Конечно. — ответил он как само собой разумеющееся. — они ставят опыты по управлению людьми и очень далеко в этом продвинулись.
— Но Габриэль…
— Он тоже человек прежде всего. Сначала он считал что служит правому делу. Знаешь что самое главное во взаимоотношении с самим собой?
???
— Убеждённость в своей правоте. Тогда можно стирать любые барьеры. Помнишь что написал Шекспир по этому поводу?
— Весь мир театр?
— И это тоже мой мальчик, но мы кажется пришли?
Старики собирались по прежнему во дворе дома Игнасио под оливковым деревом, хотя и дом был другой, и дерево, да и жили они теперь здесь а не в Аосте. И Марии не было больше с ними, несколько лет назад она умерла. Это мне сказал Габриэль. Я не сердился на него, ведь он считал что он прав.
— Заходи, старый фашист! — приветствовал Фернандо моего деда. — А кто это там с тобой?
— Я привёз своего внука, чтобы он познакомился с вами. — сказал генерал хитро улыбаясь.
— Наверняка юный нацист, а как его имя?
— Было время когда ты Фернандо называл меня Пикколо. — сказал я выходя из-за спины Отто.
— Скажи мне Сесил, мои старые глаза не обманывают меня? Это Сержио?
— Как ты посмел, старый проходимец назвать его своим внуком? Он скорее наш внук!
— Или может он внук Фернандо? Фернандо, ты что молчишь. Где твоё красноречие? Ты что забыл что это из-за твоих похождений мы переселились в эту дыру?
— Перестаньте, ребята! Он не шутит…
Игнасио встал со стула. Он ещё больше растолстел и ноги кажется не очень хорошо повиновались ему, но он был хозяин.
— Садись Отто на командорское место. — пригласил он переваливаясь как утка. — надо ли говорить что мы все в нетерпении? А ты Сержио иди ко мне, дай обнять себя. Анжелика! Анжелика! Вот противная девчонка! Иди сюда и принеси два стула, для меня и молодого красавца Сержио! Наверняка она увидела вас из окна и теперь прихорашивается. Это моя служанка.
— Старый хомяк! — захохотал Фернандо. — Он увидел её три дня назад и влюбился как первокласник!
— Интересно. — сказал Отто.
В его голосе были интонации которые заставили меня насторожиться. Что ему интересно? То что она появилась перед нашим приездом? Или то что Игнасио влюбился?
Толстая рука Сесилио обняла меня за шею, он чмокнул меня в макушку.
— Здравствуйте! — произнёс девичий голос надо мной.
Я поднял голову и привстал.
— Даша!
В её лице что-то дрогнуло, но она тут же взяла себя в руки.
— Здравствуйте! — повторила она, — Моё имя Анжелика.
Она произнесла имя с ударением на «и», не как итальянцы.
— Простите. — сказал я пытаясь избавиться от наваждения. — Сержио.
Генерал внимательно наблюдавший за этой сценой встал и представился.
— Отто фон Бернштайн. Дедушка этого молодого человека.
— Вы выглядите скорее как отец. — парировала она.
Теперь я видел что это не Даша, не моя Даша. Но почему она вздрогнула?
— Анжелика! Принеси побольше вина и закусок.
— Так вы разоритесь, сеньор!
— У меня есть друзья, которые не дадут мне пропасть с голоду. — с гордостью произнёс Игнасио.
— А я думал что это у меня есть друг Игнасио, который не даст нам с Сесилом пропасть с голоду и похоронит нас в позолоченных гробах. — вмешался Фернандо. — Слава богу что у нас есть друг Отто, он может нас сжечь бесплатно по старой памяти.
— Только тебя Фернандо, — ответил дед. — Я только вчера видел такой сон. Дорогая Анжелика, принесите пожалуйста стакан воды.
— Ты брезгуешь моим вином, Отто? — напустился на него Игнасио.
— Опомнись мой друг! Просто я хочу по примеру Древних греков запивать вино ледяной водой из горного источника.
— Это другое дело. Иди Анжела, иди!
Когда девушка отвернулась, Отто взял свой наполовину наполненный стакан прикрывая его полой полувоенного френча и подошёл к калитке, где он оставил своих телохранителей. За кустами было не видно что он делал, но вернулся на место со стаканом, сжимая его в твёрдой руке.
— Зачем ты носил стакан, Отто? — спросил наблюдательный Сесилио. — Или твоя охрана хочет пить? Тогда ты взял слишком мало. Давай пошлём им бутылку, если ты не хочешь чтобы они присоединились к нам.
— Один из моих людей очень хороший эксперт по винам. Я просто хотел узнать какого оно года, вот и всё.
— Мог бы просто спросить. — сказал Сесилио. — Это знаменитое вино урожая двухтысячного года.