— Русские в синагогу не ходят. — объяснил я. — они ходят в церковь. Кирхен, фрау, чилдрен, то есть киндер…
— А у нас русские только в синагогу…
— Так наверное они евреи?
— Тс-с! Т-ш-щ! Ты не можешь так говорить!
— А как я могу говорить?
Вырождение и драконовские законы. Громадные штрафы и тюрьма. Клеймо расиста со всеми вытекающими. Это современная Германия.
Поэтому я не верю этим чистеньким мальчикам, даже если у них нет ни одного тёмного волоса на теле. Но мне их не жалко. Надо было думать головой, а не оглядываться на устроенный Сталиным Нюренбергский процесс. Живите ребята как хотите.
— Ты должен спуститься в хранилище, где вскроешь пакет с заданием. — Генерал передал мне пакет, который я также отпустил в карман. — Безукоснительно следуй тому что здесь написано.
— Яволь, мой генерал! — ответил я щёлкнув каблуками. Получилось отвратительно, на мне была обувь чтобы лазать по горам, а не издавать любимые сердцу генерала звуки. Но он мне улыбнулся, видимо за старание.
— Пойдём мой мальчик! Тебя ждёт тяжёлый спуск в преисподнюю.
Я пошёл.
— Приведите девочку тоже! — крикнул я уже с обрыва. — А как ты, Дональд?
— Генерал сказал что моё присутствие целесообразно только в том случае, если я не буду тебе мешать. Поэтому я остаюсь.
Он сделал шаг вперёд, ближе ко мне, и я почувствовал что он хочет со мной, и что оставаться очень опасно.
— Иди я обниму тебя! — сказал глядя на нахмурившегося Отто узревшего в этом признаки гомосексуализма. — А где же Анжела? Бедная девочка! У неё замёрзли ручки! Эй, кто-нибудь, дайте ей перчатки!
Кто-то из солдат протянул свои штурмовые рукавицы и я бережно надел ей на руки.
— Обнимайте меня за шею, оба! — шепнул я. — Крепче! До свиданья! Хайль Гитлер, генерал!
Он соображал быстро, но сто лет это сто лет, и ни граммом меньше, а я скользнул в провал пропуская канат между расслабленных пальцев и пребывая в почти свободном падении.
— Тормозите, быстрее! — заорал я на повесившихся на мне соратников по несчастью, и тут же почувствовал облегчение. Даша схватилась двумя руками и оказалась выше меня, потому что этот изнеженный кретин орал что у него сгорели руки и хватался за меня изо всех сил.
В спасательную лодку садятся сначала женщины, только потом сотрудники ЦРУ. Канат скользил между ног и рук, рукавицы дымились когда я поймал узел. От этого толчка руки Дона разжались и он кувыркаясь как парашютист полетел вниз и исчез из глаз. Узел — это условная отметка, вспомнил я, вход в тоннель.
— Даша, быстрей сюда!
Она спустилась ниже и я подхватил её одной рукой, другой уцепившись за камни подтянул нас ближе к стене.
— Ты веришь мне?
Он моргнула, глядя на меня как на снежного человека.
— Тогда прыгай!
Она прыгнула и оказалась на маленькой площадке перед входом.
Канат в моих руках неожиданно дрогнул и я начал падать вниз. Кто-то догадливый решил его перерезать. Ещё слышал как кричала Даша. Я отдался падению сознавая что ещё несколько секунд и я буду лежать на камнях ущелья. Чувство полёта прищло само, как два дня назад на тёмной улочке Рима. Это восхитительное ощущение в груди, когда совершенно теряешь вес. По крайней мере я смог зацепиться за стену, и стал подниматься наверх, туда где стояла эта девочка-шпионка, она же лейтенант разведки, хотя и не настоящий. Она взвизгнула ещё раз когда я закинул ногу на площадку, и затихла. Обморок? Я посмотрел ей в глаза. Нормальные глаза. Я спрашивал, ты мне веришь? Она ответила «да». И запах, которого я не обонял десять долгих лет. Дашин запах. Косметика и духи — всё по нулям. Так пахнет живая душа человека. Хотя о чём это я? Душа всегда живая. Она притянула мою голову поближе и поцеловала, чмокнула в уголок губ.
— Спасибо…
— За что?
— За то что не оставил одну. А как ты…
— Я тебе потом расскажу.
— Ты был как настоящий Дэвид Копперфильд.
— Ненавижу это имя. Господи, неужели никто до сих пор не заметил что он дурак? На каждом своём выступлении он повторяет некогда заученные фразы и никогда не говорит ничего живьём. Его помощница всегда Бэмби, потому что не хватает ума запомнить пару-тройку других имён.
— Прости, я не буду… Мне очень стыдно…
— За что?
— Пусти меня.
Она села. Посмотрела недоверчиво, потом решилась.
— Ты знаешь я описалась со страха. Холодно.
Я засмеялся не в силах перебороть свою запоздавшую истерику, я чуть не потерял Дашу во второй раз. Всё, конец. Тотальный надзор, и от меня никуда. Снял свою куртку, отдал ей.