— Вы из ФСБ?
— Военная разведка. — доставая наручники ответил самый младший.
— Лисин, ты совсем обалдел, придурок? Ты перед кем отчитываешься? Проверьте его на наличие оружия!
Генерала быстро обшарили.
— Ничего, товари… Пётр Денисович.
— Полковник, — обратился к нему старый эсэсовец. — Вы хотите поговорить, или приехали убить меня? Если поговорить, то я готов. Только отправьте сначала своих людей, пусть посидят в соседнем номере.
Коваленко почувствовал острый укол зависти. Сумел бы он так вести себя, если бы…
— Всем выйти!
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и бросил его на стол. Потом туда же последовала пачка сигарет и зажигалка.
— Принесите ещё один бокал из бара, полковник. Мой так неудачно упал. — старик мотнул головой себе под ноги.
— Откуда вы знаете моё звание? — спросил несколько сбитый с толку Коваленко, когда коньяк снова был налит и сигареты задымились.
— Это совсем не трудно, когда тебе сто лет. Попробуете, если доживёте.
Что-то нехорошее послышалось в его словах полковнику, но время для раздумий над пустяками не было. Вместо этого он хлебнул из бокала и спросил:
— Вход в тайник?
— А вас не интересует судьба девушки? Или «Копперфильда»?
— «Копперфильда» я отдам вам, а девушка… А была-ли девушка? А, генерал?
— Вы мне отдадите не только его… Кстати, что это за бумажонки вы тут разложили? Компромат? Показывайте… Ах, молодость! Большие надежды… Как же звали эту женщину? Не говорите, я должен вспомнить сам. Анна! Должен признаться что я был даже в неё влюблён, но она… Помните песню? Что-то такое: «Нам дали вместо сердца огненный мотор.» Уберите это, не бередите рану. Вы ведь никуда не пойдёте и никому их не покажете. Я прав? Теперь к делу. Я знаю что вам нужно поймать «Копперфильда», но это не так просто, поверьте мне. У этого человека седьмой уровень гипно.
— Что это значит?
— Это значит что он может создавать мыслеформы, которые становятся реальными. Победить его нельзя, его можно только убить.
— Как?
— Выстрел в голову, только надо чтобы он вас не видел. Издали.
— Где он сейчас?
— Как любили говорить ваши газетчики: «В закромах родины». Ну что вы вскочили? Он там уже двадцать шесть часов и никуда не денется. Один он бы конечно сбежал, но с ним эта маленькая сучка, ваша подчинённая. Её он не бросит.
— Да, не бросит. — согласился полковник. — Потому её и послали.
— А что с ней такое удивительное?
— У «Копперфильда» была жена…
— Не продолжайте… Ах, какие мы сентиментальные! Значит из-за этой девки он пойдёт на всё? Вот оно и решение. Бедная Анжела! Жаль что я не знал об этой слабости. Тогда так. Всё что в бункере — ваше, за исключением одной вещи. Пейте, полковник! Потом снимете с меня ваши наручники, как глупо я должно быть в них выгляжу.
Генерал понизил свой голос до шёпота.
— Пей, свиное рыло! Будешь выполнять все мои приказы! И машина в центре зала, моя! Повтори.
Коваленко повторил.
Генерал довольно улыбнулся. Он получает сейчас подготовленную команду профессионалов. Как раз то что ему не хватало.
— Ну что же внучек, — старик повернулся в сторону Монблана. — ждать тебе осталось недолго. Играешь в шахматы, полковник? Ну да, конечно играешь. На твоей должности ты просто обязан играть. Очнись!
Он стукнул Коваленко по плечу.
Тот вздрогнул, повёл глазами не понимая где находится, схватился за карман где лежал пистолет и облегчённо вздохнул.
— Что вы говорите? Шахматы? Давно не играл. Хотите партию?
— Хочу. — ответил старик. — Только перед тем как мы начнём, хотелось чтобы вы поняли, мы играем не на деньги, даже не на вашу жизнь…
— Тогда на что? — полковника смешила самоуверенность старика.
— Я буду играть чёрными. — сказал Отто Шваб. — Надеюсь вы не будете возражать?
Он взял фигурку короля узловатыми пальцами.
— Это фюрер.
— Гитлер?
— Вы можете звать его как хотите, но это фюрер.
— Тогда королева это Гиммлер?
Старик на секунду задумался.
— Да, пожалуй это будет правильно по отношению к рейхсфюреру. Остальные будут просто действующие лица.
— Сталин? — поднял белого короля Коваленко.
Генерал кивнул, со Сталиным ясно, но его интересовало как полковник назовёт ферзя. Однако противник ничего не сказал по этому поводу, а спрашивать…
— Так на что мы играем?
— Дорогой полковник, я собираюсь исправить ошибку истории. Мы играем на передел мира.