— Лентяй ты Серёжка! Не знаешь как гадюк усыплять…
— Так то гадюк!
— А какая на разница? Змея и змея…
Она протянула правую руку вперед.
— Смотри внимательно на правую руку!
Смотрю она другой в рюкзаке шарит.
Сделала несколько пассов и в карман что-то прячет.
— Это все?
— Все!
— Тогда иди и сама проверяй, окочурились они или нет, а я здесь подожду!
— Трусишка джинн!
И я не встал в позу. А она тем временем смело шагнула внутрь и через мгновение оттуда повалил дым.
— Отойди с прохода, а то они все сейчас на тебя побегут! — я толкнул Дашу в сторону, и пнул шашку подальше.
Мы отошли, а из проема потоком хлынули кобры спасаясь от ядовитого дыма.
— Ну все, — сказал я через пол-часа, когда дым рассеялся — теперь они сюда не скоро вернутся, факирка несчастная!
Она толкнула меня к входу.
— Ты первая! — злорадно сказал я, отстраняясь. — И змеи здесь какие-то неправильные.
— Пойдем, посмотрим что там есть! — она встала на ноги и двинулась к входу, я за ней. После того, как прошли место где лежала сгоревшая дымовая шашка, луч фонаря высветил скелет, не сказать что очень старый, просто кто-то обглодал с аппетитом. Я машинально обернулся, а вдруг он все еще здесь и ждет нас на обед?
Тем временем Даша присела у скелета и стала копаться в сломанных зубами костях, это развлекашка такая, археологом себя чувствует!
А я по кругу фонарь пустил и на ступенях покрытых щебнем и крупными камнями заметил что-то знакомое… Луч моего фонаря замер.
— Вижу, — сказала она, — сначала здесь посвети!
Я осветил её руки, тевтонский крест был покрыт пылью и возможно засохшей кровью, она показала мне другую руку, в ней была витая петлица и маленький череп с костями, знак СС.
— Они?
— Похоже, неси сумку! Тогда посмотрим…
Я пошел на то место где лежал знакомый мне предмет, ну точно, солдатский ранец и немецкий термос, они его вместо котелка использовали, все почти новые.
— Ищи дальше! — сказала Даша.
Через несколько шагов мы наткнулись еще на семь скелетов, судя по черепам. Здесь валялись в пыли остатки одежды со знаками вермахта, и больше солдатских ранцев. Винтовки стояли пирамидой неподалеку от остатков костра на котором что-то когда-то готовилось.
— Что скажешь? Ты ведь у нас аналитик.
— Ясно что они не ожидали ничего такого.
— Дальше…
— Ну хорошо, только если будешь смеяться, то я никогда больше не скажу ничего!
— Продолжай, конечно не буду!
— Тогда примерно так: Они забрели сюда к вечеру, не встретив за целый день или два никого живого, кроме жирафа…
Расположились внутри подальше от входа, и развели костер, готовить обед собирались…
— Может уже сготовили?
— Нет, в котле никаких остатков, вообще ничего, возможно было масло, но оно выгорело, нападавший не загасил огонь…
— Угу!
— Тот кто нападал, появился из глубины пещеры, а не снаружи…
— Почему?
— Потому что офицер бросился бежать к выходу…, потому что все остальные были застигнуты врасплох, этого бы не случилось, если бы нападение произошло со стороны…
— Принято… — я сделал паузу — Когда говоришь они пришли сюда?
— К вечеру… — она осеклась и посмотрела в сторону выхода, смеркалось.
— Хватай ранцы! Бегом!
Мы выбежали нагруженные тяжелыми солдатскими припасами, через кусты и на равнину, где залегли за пригорком покрытом высокой субтропической травой.
Я направил винтовку в сторону строения.
— Пока светло, разбери что нам пригодится, надеюсь нужные нам бумаги мы успели захватить?
На разборку Даше понадобилось не более трёх минут. Она открывала ранцы по очереди и вываливала всё на траву. Обычные солдатские причиндалы и запасные обоймы, я их сразу откинул в сторону, потом поднял один патрон и посмотрел на донышко. Абсолютно четкая маркировка: 1938.
— Тридцать восьмой год! Точно наши, больше некому.
— А сейчас какой год?
— С утра был 1810.
— Ну и..?
Выстрел оборвал нашу интеллектуальную беседу, и горячая гильза пролетела мимо носа Дарьи.
— Попал?
— Утром посмотрим! Я-то думал ты поспишь, а я подежурю. Бери Дашутка ружьё и посматривай с тыла. Место здесь нехорошее какое-то… Черт, чуть не забыл, у них в ранцах еда осталась?
— То что осталось уже не еда, но прочитать можно. НЗ как обычно, сало вот в вакуумной упаковке, хлеб в такой же, баночки какие-то… и всё покрыто многолетней плесенью.
— Ага, значит влипли!