– Че-та я ни хера не въеду, блн! Че за херня? Че тама переставили? Че за хата?… – И так далее.
Квартира отлично просматривалась с улицы и куда больше походила на дом ученого, нежели на хату должника-бизнесмена: огромный книжный шкаф с фолиантами во всю стену, красивая люстра, угловой диван, столик… А на диване – две девчонки, лет по десять-одиннадцать, одна рыжая, другая черненькая… играют на скрипках!
Полицай не въезжал в то, что ему показывают, и люто бранился.
– Слышь, Пол, там дети, – заметил Леня. – Идем-ка отсюда.
– Крали какие-то, – кивнул Полицай, прилипнув к стеклу. – Мокрощелки, бл… А где, ну, эта…
– Что «эта», Пол?! Идем, я тебе говорю, мы точно не туда залезли!
Увидев в окне пятиугольную морду Полицая, девчонки побросали инструменты и с визгом улетели из комнаты.
– Пол! – окликнул Леня, дернув другана за рукав.
– Пошел на хер, – попросил тот. Его было уже не оторвать от стекла: – Тама они, блн, все переставили, нах, конкретно, бл… Секи, Лень, все ж утром стояло не так, блн, в натуре. Куда, нах, заныкались эти чувихи? – Он постучал в окно.
– Пол! – взвыл Леня.
– Пошли, – сказал Полицай.
Романов младший отправился не к машине, а в подъезд барабанить по железной двери «Вади Полоцкого». Лене Копнову ничего не осталось, как сопровождать друга. Он оглядывался, молился, чтобы никто не вызвал милицию и проклинал спятившего Пола. Он знал: если Полицай упрется, совладать с ним можно либо споив его, либо огрев по балде бревном. Бревно должно быть не меньше двадцати сантиметров в диаметре, водки, чтобы споить, тоже должно быть много: два-три литра, – иначе он не забудет того, что хотел сделать. Например, сейчас он конкретно хотел попасть в чужую квартиру. Если Леня видел ее впервые, то Полицаю за один день открылись две несопоставимые реальности: утренняя, с Вадей Полоцким и умирающим Серегой Зубило, и вечерняя, с двумя малолетними “кралями”.
Долго стучать в дверь не пришлось. Она сразу же открылась, и друзья увидели на пороге женщину.
"Странная баба, – подумал Леня. – Как цыганка: глазища черные-черные, большие сережки, руки в браслетах и зеленые ногти на длинных коричневых пальцах…"
Полицай не успел и звука издать, женщина уже задала вопрос:
– Сила есть – ума не надо?
– …Че? – не понял Полицай.
– Мы ошиблись, – сказал Леня. – Извините, уходим. Не волнуйтесь.
– С чего ты взял, что я волнуюсь? – цыганка улыбнулась Лене Копнову и посмотрела на Полицая, словно перед ней Луи де Фюнес: – Че те надо, козел?
-…Че? – Полицай опешил. В подобном духе с ним еще никто не базарил.
– Да, да, я спрашиваю, че те надо? Че детей пугаешь?
– Я?!
– Ты, ты.
Полицай беззащитно посмотрел на Леню. Тот тоже ничего не понимал: как можно Полицая назвать козлом? Фантастика!
– Короче, бл, – заговорил Полицай после легкого замешательства. – Где Вадя Полоцкий? Мы к нему.
– Здесь таких нет, – ответила женщина. – Убирайтесь.
– Э, сучара! – не выдержал Полицай. – Че ты мне пургу гонишь?! Я ж оттрахаю тя, нах, – хер че мне скажешь!
– Пол!! – Леня встал между другом и охреневшей хозяйкой квартиры. – Идем отсюда! Она уже вызвала ментов! Пол, слышь!
Чувствуя, что тут явно пахнет паленым, Леня стал теснить Полицая к выходу.
– И чтобы я ноги твоей здесь больше не видела! – Предупредила женщина, когда друзья спускались с лестницы.
– Я еще приду, бл! – уходя, ругался Полицай. – Я тя достану, сука! От этого подъезда ни хера не останется, нах! Взорву, блн! Всех, на хер, поубиваю!
– Тише, Пол, – шепотом просил Леня. – Мы не туда попали. Сейчас тут будут менты…
13
От досады Полицай за один вечер бухнул столько, сколько обыкновенному смертному хватает на пару недель классного запоя, и от души разрядился на Ольге, девушке, с которой жил последние полтора месяца: сломал ей пару ребер, ногу, набил до посинения лицо, а утром, немного остыв, дал тысячу долларов, чтобы она убиралась на хер. В принципе, к чему-то он должен был приложиться тем сумасшедшим вечером, Ольга просто подвернулась под руку, ей страшно не повезло.
Впрочем, по порядку. Полицай боготворил порядок, преклонялся перед Гитлером и Сталиным за их умение наводить порядок всюду, где он требуется и не требуется. Соответственно, и женщинам вменялось то же самое: содержать вверенную им жилплощадь в образцовой чистоте. Стоило Полицаю запачкать влажный палец, сунув его в самый недосягаемый уголок дома (за шкафом, раковиной, унитазом и т.д. – обычный метод проверки "на пыль", о котором любой старшина знает, как о безотказном способе застращать солдата), – вспоминай "Отче наш", барышня.