Командир обеспокоенно приподнялся и заглянул в пилотский компенсатор. Потом жестом приказал всем убраться из «кают-компании» и аккуратно перенес туда безвольное женское тело. И беспомощно уставился на него. Потом нежно вытер кровь с запрокинутого лица.
– Кидались, как дураки, а она без сознания, – глухо сказал он. – В чем разница, в чем разница… умрет от гравитационного удара, пока долетим, вот в чем разница! Она же девушка! А у меня врачебной подготовки нет!
– Отодвинься, – неловко сказал офицер. – Я по образованию в том числе и военный психолог, нас обучали основам медицинского дела. Как лечить гравитационные поражения, тоже учили. Только ее надо раздеть.
– Раздевай, не мешаю, – буркнул командир.
Офицер мучительно покраснел и умоляюще уставился на старшину.
– Я инкубаторский, – еле слышно признался офицер. – Нас же воспитывали отдельно от девочек. Не веришь, у экипажа спроси… Командир, я никогда в жизни не прикасался к женскому телу… что-то боязно… А ты, говорят, семейный, знаешь, что и как…
– Коновал! – буркнул непонятно командир. – Знаешь, ты говори, что делать, я лучше сам. А то налечишь, как курс проложил, криво-косо. И помогай, не торчи столбом! Ну что уставился, это просто скафандр, снимай к чертовой матери, пока я ее держу!
Затаив дыхание, пилот и стрелок вслушивались в переговоры.
– Застежку до конца расстегни, иначе не снимем… и не багровей так, а то мне страшно становится! Все снимать, врач? Кэп, не тормози!
– Первый шаг – раздеть и смыть кровь, – тихо откликнулся офицер. – Обработать капиллярные разрывы, вколоть противовоспалительный комплекс…
– Вот и действуй! Гигиенические губки подойдут? Серж, подай!
Пилот сунул не глядя. И тоже покраснел.
– Герои! – буркнул командир. – Как вы детей будете заводить, а?
– А зачем? – не понял стрелок. – Технологии клонирования достаточно дешевые, нам так в инкубаторе говорили. И дети получаются без генетических отклонений, красивые, вот как я. Или неправда?
– Правда. Прекрасные нравственные уроды получаются, не знают, для чего женщин на руках носят – зато без генетических отклонений… кэп, внутривенно? Кэп, ау! Смотри на маркировку, а не туда! Это? Сколько за раз? Ох, горе вы мое… без генетических отклонений… Ну что ты пялишься, как будто любовных фильмов не видел?
– В любовных фильмах по-другому! – вступился за офицера стрелок. – Там женщины неживые. А тут…
Стрелок скосил глаза за компенсатор и смутился.
– В современных фильмах – да, – согласился командир. – Они или рисованные, или роботы. Использовать людей для съемок любовных сцен запрещено законом. Потому и уступили в популярности видеомирам. Но я старые фильмы имел в виду.
– А в старых фильмах женщины – сумасшедшие! Рыдают, кусаются…
– Это называется «целуются».
– …целуются, орут, раскрашиваются в искусственные цвета, задают идиотские вопросы, бегают туда-сюда! И еще они там все – дуры!
Командир невольно улыбнулся и осторожно убрал мокрую прядь с лица девушки.
– Подскафандровый костюм по размеру подберите, умники. Посмотрю я, как сами забегаете, когда влюбитесь.
– Не влюбимся! – уверенно сказал стрелок. – По последним исследованиям любовь исчезает как явление. Инкубаторские вообще не влюбляются, да и остальные космачи прохладненько на противоположный пол реагируют. Как-то оно уже не надо никому. Для эмоциосферы есть видеомиры, есть музыка, сенсорных интерактивных игр полно, а для отклонений вроде гиперов… ну, интим-роботесс продают свободно. Не зря общество взяло курс на половую сегрегацию. Вон даже во флоте появились женские подразделения, амазонки. А мы, если разобраться, амазоны. У нас – дружба. Дружба лучше, она с ума не сводит. Верно, Серж?
– Делать мне нечего, про любовь думать! – проворчал пилот. – Кэп, командир, вы закончили там? Приказ на эскадру по порядку движения кто передавать будет? Сержант Стрежевой, что ли?
Командир не ответил. Он был очень занят – держал на руках хрупкую девушку и баюкал, словно куклу в детских фильмах. Кэп убирал медицинские принадлежности и тоже был явно не в себе. Пилот посмотрел, посмотрел, пожал плечами и взялся передавать курс для эскадры сам.
– Поняли, по инерционной, под невидимостью! – донеслось насмешливое оттуда. – И веничком следы заметать? Без охраны «тринадцатого» страшно по краткому маршруту лететь, что ж тут непонятного!
И отключились.
– «Тринадцатый» начинает меня раздражать, – проворчал пилот, берясь за управление. – Один за всех воюет. А мы, выходит, блистеры протираем.