— В кухне так тесно, что мне туда и не выйти, — жалуется Мирон. — А в большой комнате они поставили мраморный стол на железных ногах, так мне туда из-за этого громилы тоже хода нет!
Соседи по палате, выслушивая беды Мирона, дружно предлагают ему разные варианты изменения его бедственного положения.
— У тебя кто прописан? — не выдерживает Николай. — Кто у тебя в ордере значится? Ты когда-нибудь свой ордер-то хоть видел?
— Ну, я, дочка и внучка, — перечисляет Мирон Евтихеевич. — Кажись, все? А то, что зятья и внучата живут, ну эти, Женька с Толяном, так это уже, конечно, вроде как самодеятельность получается.
— Значит, прописаны трое, да? — уточняет Николай Сергеевич. — Правильно я говорю?
— Ну да, трое! — кивает головой старик.
— А остальные где прописаны? — сурово смотрит в окно отставник.
— А они на своей площади числятся, а сами ее сдают, — Мирон озорно подмигивает Павлу, словно готовится пропеть очередную частушку. — Денег, говорят, на работе не платят, а так все же какой-то навар получается.
— Так ты им скажи, дед: в этой квартире прописаны три человека, правильно? — инструктирует Николай.
— Правильно! — с готовностью повторяет Мирон. — Разве я спорю?
— Ну вот, стало быть, здесь они и имеют фактическое право находиться и жить, а остальную команду милости просим! — полковник нервно двигает кадыком. — Согласен?
— Согласен! — часто помаргивает глазами дед. — А чего же тут не соглашаться? Квартира моя — не ихняя!
— Значит, так, дорогие родственники и друзья дома: просим вас в течение двадцати четырех часов покинуть нашу гостеприимную обитель! — Николай Сергеевич подкрепляет свою речь ударами ребром ладони по тумбочке. — Добре?
— Добре! — благодарно улыбается старик и делает глубокий вдох перед зависшей на потрескавшихся губах частушкой:
Когда Павел стал самостоятельно передвигаться, он очень полюбил прогулки по больнице. Когда-то это здание наверняка выглядело очень солидно, а теперь, после многих переделок и ремонтов, оно полностью потеряло свой изначальный стиль, свою продуманную кем-то цельность. Морошкин блуждал по этажам и коридорам и мечтал о том, как было бы классно возвратить этот дом в его исходное состояние.
Впрочем, эти его мысли вскоре осложняли другие: а кто будет восстанавливать дом и, главное, для кого? Ведь если разобраться, то любое строение возводится с какой-то целью, а когда оно теряет свое предназначение, то ни у кого уже нет интереса к тому, чтобы его реставрировать. Одно дело — исторически ценные храмы и дворцы, на них выделяются деньги и находятся спонсоры. Но кто же станет спасать все старинные здания? Конечно никто!
За время своего нахождения в больнице Павел сдружился с охранниками фирмы «Девять миллиметров», самым здоровым и веселым из которых был Еремей, а наиболее интеллектуальным — Геродот, причем этот парень даже писал стихи и прозу.
Из персонала больницы Морошкину было интересно слушать санитара Бориса, который мог часами рассказывать о бедах безнадзора. Кстати, про Следова ему еще рассказывала мать, которая уже сама чуть не сошла с ума, работая инспектором по безнадзору.
Был здесь еще один забавный мужичок — санитар морга Корней Иванович, — правда, больше говорили о нем, чем он сам, и говорили вещи не очень хорошие: что он и в тюрьме успел посидеть, и еще там что-то такое криминальное и извратное.
Обычным местом собраний и болтологии становилось крыльцо черного хода: здесь и курили, и потихоньку потягивали пивко, а то и чего покрепче, и, конечно, обсуждали все мировые проблемы — от собственного единственного в мире недуга до глобализма.
Глава 21
АРЕНДА МЕРТВЕЦОВ
По Большому проспекту во весь опор неслись три черные «Волги», отмеченные эмблемами ООО «Девять миллиметров». Заметив резвый эскорт, немногочисленные прохожие, в основном из гулящего люда, спешили углубиться на тротуар, а те, кто уже не находил в себе для этого сил, с опаской щурились на яркие огни автомобильных фар и вяло прикрывали глаза, уповая на то, что им и нынче повезет и они не окажутся под колесами этих рисковых лихачей..
Машины достигли Косой линии и свернули направо. Промчавшись внутрь квартала, они со скрежетом затормозили возле въезда в больницу, перекрытого полосатым шлагбаумом, который тотчас стал подниматься, а из сторожевого флигеля вышел охранник в камуфляже с эмблемой ООО «Девять миллиметров» и подобострастно поклонился. Машины рванули с места, просвистели по извилистым дорожкам и замерли возле больничного морга. Правые передние двери открылись, и из машин вышло трое мужчин: Дмитрий Таранов направился к входным дверям, Андрей Валежников и Рашид Мясигин заняли свои места вблизи прибывшего состава.