Алекс Сатира только что разрядил пластиковый гранатомет - полыхнули искры.
-Ты убит Тапи.
-Нет, я только ранен осколками. А ты Алик убит.
Тапир метнул в живот пластмассовый кинжал. Алекс рассмеялся.
-А на мне бронежилет с силовым полем.
-А мой клинок снабжен мегаплазменным лазером, он разрезают любой металл, и пробивает защиту.
-Мою не пробьет, у меня гиперплазменные включения в броне. - Алекс показал язык.
-А если я использую темко-фарфоровую бомбу.
-Даже это не поможет, мои суперщиты и экраны защищают от всего, от любого абсолютного оружия.
-А от кулаков тебя ограждает. - Тапир прыгнул как тигренок и слегка стукнул кулаком в грудь. Алекс притворно вскрикнул и согнулся. Впрочем, было очевидно, что это всего лишь игра. Дети сцепились и немного поборолись, более сильный Тапир одолевал. Затем после окрика взрослых ребята разошлись. Вскоре последовали буйные пляски, чередующиеся с неистовыми перестрелками. Родители уже начали поглядывать на часы, подумывая как можно деликатнее прервать развлечения и попросить детей спать, как грубый стук в дверь прервал праздник.
-Ну, кого нелегкая несет. - Пробормотал чиновник.
Едва он раскрыл покрытую сталью защиту дома, как дюжина бойцов в камуфляже вломилась к ним.
-Всем стоять на местах. - Раздался грубый голос. - Кто из вас Тапир Ника?
-Я! - Мальчишка смело шагнул навстречу.
-Ты арестован и пойдешь с нами. Квартира будет опечатана и подвергнута обыску.
-За что? - Вскрикнула мама. - Он ведь еще совсем ребенок.
-Дети уже с семи лет несут полную уголовную ответственность на равнее со взрослыми, а подвергнуться заключению в лагерь могут с пяти. - Небрежным как само собой разуметься тоном ответил начальник спецотряда.
-Он не в чем невиноват, мы честно служим Родине.
Командир кивнул на большой в масле портрет Нерон ибн Хотабба, висевший на стене.
-Все вы на словах лояльные, а на деле как змеи-черепашки - куснул и под панцирь. Поскольку вы его родители вас может быть, тоже задержат, а если что найдут и арестуют. А пока уведите паршивца!
-Дайте ему одеться на улице холодно, ребенок может простудиться.
-Чем хуже для него, к врагам нации у нас нет жалости.
Тапиру заломили руки, надели сзади специально сделанные для детей наручники и заволокли в спецворонок. Мальчик был парализован страхом. Неужели его везут в тюрьму, спеленав как последнего воришку. Его как щенка приковали за шею цепью к стене, врезав дубинкой по ребрам. Тапир захныкал, по щекам потекли слезы. Сквозь решетку фургона были видны огни небоскребов родного города. Вот она вольная жизнь, а ты теперь арестант. Мальчику было больно, казалось, все это уплывает, уноситься за облака, а он опускается на темное дно. Казалось, что в темноте шевелятся хищные грызуны, воображение рисовало страшные, вспомнилась компьютерная игра "Черный замок", страшные камеры, где орки мучают пленников. И вот это уже светятся не огни небоскребов, а злобные глаза чудовищ, они растут, и кажется, прожигают глаза и плоть.
8
Бьется маленькое сердце
Маленькое сердце учащенно бьется, колотиться, и, кажется, готово разорваться или выскочить из груди. Ребенок трясется и безуспешно старается справиться с волнением. Его везли на окраину, где располагалась каталажка для несовершеннолетних.
Высокий забор и бронированные ворота с пулеметными вышками у входа злобно тявкают кабацины. Тапир с самого начала жизни невзлюбил этих коварных и жестоких животных, в свое время одна из них едва не откусила ребенку руку.
Рослый охранник схватил мальчишку за ухо, вывернул его, другой отсоединил ошейник.
Потом ребенка сильно толкнули прикладом.
Тапир взвыл, казалось, что ухо отрывают, его повели сначала по ступеням лестницы потом по коридору. В ноздри ударил резкий запах хлорки. Далее следовали двери из прозрачной брони. Его ввели в помещение с зеркалами на стенах, крепкий удар обрушился между лопаток, и мальчишка полетел головой, едва не расшибив ее об пол. Хлопок и искры сверкают перед глазами. Две толстые, высокие похожие на бегемотов тетки с пластиковыми перчатками уже ждали его.
-Он ваш, можете его кастрировать! - Захохотали охранники.
-Раздевайся! Быстрее щенок! - "Гориллоподобные" дивы подняли его за волосы.
-Похоже мальчик не в себе! - Давай поможем ему! - И начали грубо срывать одежду. Тапир вяло сопротивлялся, майку порвали, ботинки сдернули вместе с носками, а когда попытались стащить трусы, он рывком вырвался и ринулся бежать. Несколько охранников ринулось ему наперерез, мальчик поднырнул и проскользнул между ног. После прибавил прыти, но далеко уйти не удалось, на встречу ему выскочила крупная оскаленная кабацина. Тапир не выдержал и повернул назад. Тут то на него и налетела свора надзирателей. Они принялись месить ребенка резиновыми дубинками. Возможно, они бы забили его, если бы грозный окрик не остановил.
-Этот клоп еще может пригодиться для следствия, прекратить!
Мальчика подняли, плеснули в лицо холодной водой, затем повернули, бросили на живот.
-По пяткам его чтобы не бегал, только не покалечить!
Ребенку врезали по босым пяткам, несколько раз с оттяжкой. Тапир вскрикнул и заскулил, по розовым щекам лились слезы.
-Это еще цветочки, а когда тебя допросит следователь, ты еще не так запоешь.
Мальчика подняли и подвергли унизительному и дотошному обыску. Заглянули в рот, уши, ноздри, обыскали с головы до пят, грубо ощупав даже срамные места. Тапиру было стыдно и страшно, все говорило, что он арестант, бесправная личность. Потом его повели к парикмахеру.
Стрижка наголо
Человек в черном костюме грубо придавил голову, как барана состриг туповатой машинкой, было больно, лезвие задело, свежую шишку. Мальчику казалось, что с каждым клоком срезанных светлых волос отлетает его душа и частица собственной индивидуальности. А грубый парикмахер бесцеремонно, словно по живому топчет их. Когда закончили, надсмотрщик врезал дубиной по свежевыбритой голове.
-Получай леща лысый!
Тапир едва не потерялся, сознание померкло, ноги подкосились. Схватив за многострадальные уши, его подняли, поволокли в душевую. Там его поставили в центр кабины и заперли, предварительно сыпанув хлоркой на лицо и плечи. Мальчишка замер, ожидая очередной пакости тревожно прислушался. Загудело, и на него обрушился поток обжигающей горячей воды. Пошел пар, кожа покраснела, адская боль казалось, сгораешь.
-Помогите! - Заорал ребенок.
В ответ кипяток прекратился, и обрушилась студеная вода. От ее потоков стало сводить зубы. Тапир стал замерзать и трястись, как вдруг на него вновь обрушились жгучие волны. Затем ледяной холод. Ребенок впал, было в истерику, но пытка водой прекратилась. Красный как рак он вышел из кабины, ступать приходилось на носочки, пятки посинели от хлестких дубинок.
Теперь его повели другой зал. Там его голого фотографировали с разных точек, измеряли, взвешивали, брали кровь из вены. Переписывали приметы и родинки, искали шрамы, ожоги. Затем последовал смешок.
-А теперь на пианино поиграем.
Это было снятие отпечатков пальцев, причем сняли не только с рук, но и с ног, аккуратно смазав сбитые ступни черной краской. Затем вымазали и губы - было очень противно, голову грубо придавили к белому листику. Мальчишка попытался плюнуть, но ему врезали кулаком по лицу. Голова дернулась, лязгнули зубы. Просветили рентгеном, сфотографировав внутренние органы. Потом подвели к зеркалу. Тапир ошарашено смотрел, на себя. Съежился лысый мальчишка с фингалом под глазом, распухшими черными губами, на голове несколько шишек, на голом мускулистом теле синяки и следы от дубинок.
-Ну что малыш, понял, что значит выступать против законной власти!
Грозно крикнул покрытый бородавками начальник отделения.
-А теперь тебя следует пометить. Этот знак ты будешь носить вечно.
Человек в маске и в зеленом халате вышел из-за зеркал. Он достал трубку с подобием печати.
- Сейчас сделаем тебе пуансовку. Эти цифры твой номер - 349598500. Под ним ты и будешь проходить как заключенный. Дай сюда свою руку.
Тапир, глядя на раскаленное железо, наоборот спрятал ее за спину. Тогда двое верзил силой вывернули конечность и протянули палачу. Тот капнул на руку спирту, а затем прижег ее. Мальчишка кричал и дергался, но его держали в железных тисках. Наконец пылающую сталь отняли, и он обмяк едва, не потеряв сознание от боли.
-Под ледяной душ его пускай отойдет.
Тапира сполоснули, стало не много свободнее. Кажущиеся бесконечными процедуры оформления подошли к концу.
-Теперь тебе выдадут казенную одежду.
Мальчишка вздохнул с облегчением - неприятно все время ходить голым особенно в присутствии женщин, да и трясет от холода.
Тюремные будни
Вот они люди в черных мундирах принесли, грубо швырнув робу. Короткие до колен серые штаны, подпоясанные веревкой и коричневая рубашка рукавами по бицепс. И такое рваное облачение, возможно даже снятое с трупа с выдранными пуговицами.
-И это все?
-Конечно, больше малолетнему преступнику не полагается.
-А ботинки? Я что босиком буду.
-Ты преступник и должен каяться, а согласно закону все несовершеннолетние правонарушители обязаны ходить босыми, не взирая на пору года.
-А если я простыну?
-Дубинка вылечит! - И охранник вновь с оттяжкой врезал по голой попе. - Одевайся быстрее шкет.
Тапир дернулся, постанывая, кожу саднило, кое-как оделся, затянул пояс. На мальчика надели наручники, затем его отвели в комнату ожидания. Там Тапира поставили на колени, руки завели назад, присоединив запястья к лодыжкам. Так он и сидел в неудобной позе, дожидаясь окончательного решения своей участи. Коленки болели от бетонного пола, полуголые ноги закоченели. Ребенок тихо рыдал, ему было грустно и противно, все говорило, что он арестант, конченный для нормальной жизни человек. Вся его личность была растворена и уничтожена в дотошных тюремных процедурах. Наконец начальник отделения добрался до его папки и произнес.
-В детское отделение группа Љ 7, камера десять.