-Жить будет, а другим наука. Герцогу явное удовольствие доставила эта сцена.
-Ну, хорошо, а кто тут из них самый умный.
Робот на гусеницах ответил.
-Наибольший коэффициент интеллекта у номера 498. Он указал сухого белокурого мальчика с грустными голубыми глазами.
-Слегка худоват, но ничего я с ним поговорю и съем. Эй, обезьянка подойти сюда.
Робот слегка подтолкнул хлопца. Тот выбежал низко поклонился и стал на колени.
- Так вот четыреста девяносто восемь - спой что ни будь.
Пацан запел, у него был приятный голос и отличный слух.
Звездочкой в небе сверкает
Добрый святой херувим!
Ярко свобода пылает
Счастье придет всем живым!
Господа силы безбрежны
Мы его в вере рабы!
Взмах его крыльев безгрешных
И отворяться гробы!
Брома оборвал песню грубым смехом.
-Вот как какие мысли у еды. Думаете, вас съедят и переварят, а потом все равно воскресят из фекалий.
-Для Всевышнего нет ничего невозможного, кроме того, есть то чего не пожрать и не уничтожить никому.
-Что именно?
-Бессмертную душу.
-Вот теперь только она у тебя и останется, я тебя съем, прямо здесь в живую и сырым.
Брома кинулся на мальчика, тот ловко ткнул жука ногой в живот, но был схвачен роботами. Его крепко зажали, даже хрустнули косточки. Затем министра подскочил к нему, открыл пасть и впился зубами в ребра. Крепкие загнутые слишком крупные даже для укола клыки пробили кожу и мясо, оторвав солидный кусок и обнажив кости.
Бедный ребенок орал, захлебываясь, кровью, содрогаясь от боли. Монстр-сановник продолжал терзать детское тело, наибольшее удовольствие ему доставляло страдание жертвы. А как это приятно иногалактическому чудовищу, особенно когда хрустят сломанные кости, и ты выедаешь печень и легкие. Мальчик еще пару раз дернулся и от болевого шока потерял сознание.
Видя, что конвульсии жертвы прекратились, садист-обжора разом утратил интерес к жертве.
-Когда он не дергается, то и смысла есть, его нет. Хотя довольно вкусный. Брома погрыз руку, проглотил бицепс, затем попробовал икры. Четыре желудка гудели, переваривая пищу. Но они и так были не пустые, а человеческое мясо довольно сытное. Так и не доев, он выплюнул наполовину обглоданные кости. Затем икнул.
-Это было довольно забавно. До чего они похожи на анионов. Когда мы захватим их, то вдоволь полакомимся их мясом.
-Это прекрасная идея, но сначала разберитесь с клизмами. Вообще в нашей империи слишком много разных рас и видом, и если армия Уколии будет терпеть поражения, то они могут восстать.
-Мы не допустим. Ну, хватит о делах, я хочу отдохнуть от работы. Какие еще развлечения ты можешь мне предложить.
-Многие, например охоту. Герцог выпрямил стан.
-Сафари? Это замечательно, будем охотиться на анионов.
-На этих голых мартышек если хочешь. Но ты уже убил одного из них, а стоят они слишком дорого, что бы расстреливать массово.
-А слишком много и не надо, достаточно двадцати особей. Десять самцов и самок. Убивать будем только в самых крайних случаях, лучше помучить и съесть живыми.
-Живыми? Мне и самому так приятнее. Значит десять мальчиков и девочек.
-Да и еще используем для затравки хищных животных.
-Трицияны пойдут.
-Конечно, они достаточно устрашающи. И еще мне смертельно надоела жара.
-Хочешь чего-то холодненького?
-Да снега, мороженого.
-Это будет, здесь есть места с искусственно регулируемым климатом. Чудеса науки на службе миллиардеров. Сугробы наметет капитально.
-Тем лучше, будет веселее, а согреваться лучше всего радиоактивным спиртом.
-Тогда в путь, может, хочешь испробовать новейшие летающие мотоциклы, на них можно такие пируэты выписывать.
-Это само собой. А где трицияны?
-Вот они. Герцог указал на дюжину колючих смесь акулы и дикобраза с двенадцатью лапами животных. Правда пасть в отличия от акульей имела сразу пять челюстей.
-Вот теперь повеселимся.
Жертв развлечения, а они все равно смертники, отбирали с помощью компьютера. Потом их отвезли в заранее намеченное место, дав фору во времени. После чего предстояло самое интересное: атака и преследование бегущих. Оба сановника были крайне возбуждены, в преддверии убийства. Трицияны также рвались в бой.
-Ух, и ударим, это будет бег с препятствиями. Причмокнул языком герцог.
- Сафари будет отменным. Кто не успеет сбежать, а уйти не удастся никому, того съедим заживо. Зверь в образе министра оскалил зубы.
Зазвучал гонг, охота началась. Оказавшись на снегу, почти голые дети взвыли, холод терзал не привычные к нему тела, а жгучий синий снег обжигал босые ступни.
- Как больно. Прокричал один из них. Уж лучше бы они нас сразу съели.
-Нет! Крикнул старейшина, раз нам дан такой шанс, то надо уйти, а снег когда ни будь да кончиться ведь это жаркая планета.
-Как спасться будем.
-В рассыпную, а следы заметать набедренной повязкой.
Однако это легче сказать, чем сделать, когда тебя до костей пронзает холод, а двигаться надо предельно быстро. Тем более, хотя следы и заметаешь, все равно остается дорожка, по которой тебя могут вычислить. Большинство ребят, не выдержало и, ринулось бежать со всех ног. А что еще оставалось делать - стоять на месте так добьет холод.
Брома и Шваба увешанные оружие для подстраховки с ними летело еще шесть роботов, которые должны защитить вельмож, если в отчаянии хлопец или девочка броситься на изувера.
-Вот это я понимаю жизнь, самки, "дурь", война. Все жизненные удовольствия в одном флаконе. Он достал огнемет. В отличие от плазмомета, он работал на парафине и жег не особенно сильно, так оружие больше комаров пугать.
-Теперь нам предстоит кое-кого выследить. Герцог надел кибер-очки способные в сотни раз приблизить изображения.
Там где были дети, осталась лишь многочисленная цепь следов босых ножек. Несчастные огольцы бежали со всех ног, но понятно им не уйти от палачей в костюмах снабженных антигравом.
-Бесполезная попытка, с кого начнем?
-С тех, у кого следы глубже, они старше и у них больше мяса. Предложил министр.
-Звучит логично.
Два людоеда пустились по следу, роботы мчались за ними и чуть впереди. Трицияны едва поспевали за ними. Преследование было веселым, почти праздничным, уколы распевали песни, прихлебывая радиоактивный спирт из фляг. Вот впереди появились преследуемые ребята: мальчик и девочка на вид лет двенадцати, что по меркам фермы довольно много. Они из-за всех сил припускали по снегу, дышали при этом легко, бегать для них привычно. Увидев преследователей дети еще больше поддали жару, покрасневшие на морозе голые пятки замелькали быстрее, министр плотоядно усмехнулся.
- А они весьма аппетитные. Подрумяним их огоньком. И поднял оружие.
Пламя опалило ребят, они отчаянно завизжали и еще прибавили ходу. Было видно, как их кожа покрывается волдырями. Сочетания жара и холода вызывает страшную адскую боль. Трицияны начинают ржать, стремясь настигнуть и разорвать жертвы, едва не касаясь их своими мерзкими пастями.
-Вот так давите их. Бросайте и терзайте, можете проглотить.
-Нет! Завизжал министр. Не трогайте их. Я сам скушаю это блюдо. Вот только пускай подрумянятся. И усилил огненную струю.
Это было омерзительное зрелище, злополучные дети оказались в пламенной геенне.
Но в этом момент полыхнул луч лазера и летящий впереди робот взорвался. Затем последовал новый залп. Трицияны разом обуглились. Министр и герцог остановились, открыли ответный огонь, но их выстрелы били в слепую. В следующие мгновение герцог вспыхнул как рождественская елка, на которую случайно уронили свечку. Он задергался как марионетка.
- Пощадите! Простонал Брома.
Новая встреча
Грин очнулся, почувствовав боль в плечах. Руки были связаны, их заломили назад, потом пропустили, вверх подвесив на дыбу. Что само по себе довольно неприятно, но Грин с самого начало мечтал о побеге. Ноги были скованы вместе и к ним приковали длинную, но свободно болтающуюся цепь. Мальчик дернулся и тут же получил сильный удар током, цепь болталась внутри металлической искрящей сетки. Дыхание перехватило, мышцы едва не лопнули, глаза заслезились, а волосы стали дыбом. Таким образом, малейшая попытка шелохнуться, чревата болезненным воздействием.
Грин застыл и попытался расслабиться, только руки и плечи немного ноют, это старинная пытка жертва просто висит и с каждым часом страдания все усиливаются и усиливаются.
Время шло и чтобы отвлечься от мук Грин принялся вспоминать свое нелегкое прошлое. Как он еще совсем маленький босоногий оборвыш лазил по помойкам в поисках еды. Чаще всего можно было найти прогнившие фрукты. Однако другие более старшие и крупные дети опережали его, а то могли и побить, отобрав противную, такую, что не всякая кабацина возьмет снедь. Злые полицейские если им посчастливиться какого ни будь изловить били смертным боем и отводили на похожие, на каторгу приюты. Иногда правда детей просто дубасили что они почитали за благо. А что приют, койка голые нары, работа до полного изнеможения или в лучшем случае по двенадцать часов в день, а еда те же самые помои, что и на улице. Совсем маленькие дети работали у станка, обычно это были простейшие, но нудные операции, типа нажал кнопку, и переставил катушку. То, что не требует большой физической силы, но зато ужасно надоедает ребенку, а попробуй отвлечься плеть или подзатыльник тебе гарантированы. Особенно тяжело работать с кислотами они разъедают руки, а, попав в лицо, могут на всю жизнь оставить страшные пятна. Капиталистам выгодно использовать дармовой детский труд, прозванный трудотерапия. Считалось, что таким образом искореняются преступные наклонности. Впрочем, с другой стороны это порождало страшную безработицу и на помойках колупались не только пацаны, но и взрослые и совсем старые дяденьки, которых выгнали на улицу. Естественно если не считать заботы о хлеба насущном на улице гораздо лучше, тем более что климат в республике мягкий и теплый, морозных зим нету, только дожди в течение одного месяца идут слишком часто. Можно купаться круглый год, играть не замысловатые игры - чаще в войну, взял в руки корягу и стреляй. Иногда кому повезло, использовали брошенные на свалке игрушки. Учиться не надо, то есть детство хоть и голодное, но относительно счастливое. Был, правда, у него один неприятный эпизод. Стащив булку, пятилетний Грин уже неплохо бегал, и так уплетал от полицейских, что им, чтобы его догнать пришлось подымать целую роту "фараонов". Но все же поймали и в отместку со злости так зверски били ребенка по ногам, что сломали кости, была покалечена также правая рука, и несколько ребер. Уже практически бездыханного мальчика выбросили в мусор, на сырые консервные банки. Рядом тут как тут появились бомжи, бесцеремонно отбросив подобие трупа, они ринулись разгребать сор в поисках хоть крошечной калории. Когда Грин очнулся, ему очень хотелось, есть, но он не мог ходить и доползти до выгребной ямы. Кое-как мальчик прополз двадцать метров, и наткнулся на место, где работали докеры. Как правило, после них всегда что-то оставалось, но другие дети уже караулили злачное место. Грин не успел доползти, как остатки ужина уже расхватали. Понятно все голодные, но ведь у него такие тяжелые раны. Тяжело быть никому не нужным калекой, улица безжалостная - слабый должен умереть. И Грин почувствовал себя очень близко к смерти, вот она уже коснулась его своим крылом, если он не подкрепит свои силы маленькое сердце остановиться. А какого это умирать в пять лет! Когда даже ты не научился, как следует сознавать свою жизнь, а вокруг тебя все большое и непонятное. Свет уже погас, а внутренности разъедает голод, поломанные кости требуют питания. Неожиданно загорается лампочка и выходит грузчик в матроской тельняшке. Грину он кажется огромным и страшным, но ужас голодной смерти сильнее. Он просит.