Пройдёт. Всё, рано или поздно, заканчивается. И заканчивается всегда хорошо, а если плохо – то это ещё не конец.
Ситуация требовала рационально взгляда со стороны, с адекватным разбором причин и их следствий, а так же с возможными вариантами дальнейшего развития событий. Нас выкинуло из Лиарды. Но не выкинуло, потому что мы не достойны, а потому что ещё не время. В мозг, подобно тавру, впились слова: «Станьте маяками и укажите им путь к спасению».
Стоило нам только укрыться под деревьями, как по густым кронам зашелестел дождь, усиливаясь с каждой минутой. Аргес целенаправленно начал толкать меня вправо, сквозь заросли папоротника и ежевики. Я послушно переставляла тяжёлые ноги, пока сама не заметила пункта назначения: древний массивный дуб с торчащими наружу корнями. Под его стволом образовалось углубление, которое вполне могло сойти за временное убежище для двух истощённых людей.
Новое укрытие было сырым и имело землистый запах подвала. Но всё лучше, чем находиться под проливным дождём. Моё тело сковал озноб, и я очень сожалела, что нет возможности развести костёр. Аргес снял с себя браслет и хмуро осматривал его на тусклом свету. Все его попытки оживить хитроумное устройство непременно терпели крах. Это не на шутку его злило, заставляя мрачнеть на глазах. После очередного неудавшегося эксперимента, парень швырнул бесполезный гаджет в сторону.
Он молчал, я тоже не пыталась нарушить напряжённую тишину. Мой браслет был так же безнадежно мертвым, но я пока что не спешила избавляться от него.
— Что ты помнишь? — тихо спросила я, уставившись парню меж лопаток.
Вопросительный, слегка хмурый взгляд был направлен на меня. Наследственность Бумфиса в полной мере проявила себя: я видела в этом взгляде обречённость и смертоносную грусть, которая, казалось, только ушла, но вернулась при первом же удобном случае. В этих ледяных глазах скользило вечное чувство ответственности за всех и каждого, хоть и логическая часть подсказывала ему, что это бессмысленное растрачивание себя. Он был разбит и сломлен, но упорно пытался держать лицо. Но он не понимал, что в слабости нет ничего постыдного.
Аргес не говорил до тех пор, пока не придвинулся ближе и устало не прислонил голову к узловатым корням.
— Ты не помнишь разговора с Тинаем? — удивленно уточнил он.
Я в недоумении уставилась на парня. О каком разговоре шла речь? Тинай бросил лишь несколько фраз, а потом выкинул нас из Лиарды. Это было жестоко с его стороны: не объяснить причин, не рассказать ничего, не ответить на вопросы. Ученый лишь потребовал привести остальных.
— Я думала, что мы умираем, — ещё тише произнесла я, обнимая себя за плечи. Сыро и зябко.
— Мы и умерли. В Лиарду иначе не попасть. Твоё тело… превращалось в кремниевую статую. И я это видел.
— Я почти ничего не помню, — робко, словно извиняясь, ответила я.
Аргес окинул меня слегка ироничным взглядом, уголок его губ пополз вверх, являю миру кривую ухмылку.
— Ты отвесила мне пощёчину, а потом я сказал, что люблю тебя.
Разряд электрического тока прошелся по хребту и нашёл выход в кончиках пальцев. Кожа покрылась противными мурашками, а щёки гнусно вспыхнули, выдавая моё смущение. Я положила голову на колени, стараясь максимально скрыть лицо за влажными волосами.
Нужно было что-то ответить, но язык словно онемел и отказывался выполнять свои обязанности.
Это воспоминание крутилось вокруг меня призрачной дымкой, словно тонкий аромат луговых цветов, принесённый лёгким летним ветерком — стоит только принюхаться, как всё исчезает.
Я не услышала движения и вздрогнула всем телом, когда жаркое дыхание обдало мою щеку.
— И ты ответила мне тем же, — тихо проговорил он мне в самое ухо.
Мой разум словно окунули под воду и держали там до тех пор, что я начала задыхаться. Он был той водой — целым океаном, что поглотил, окружил и утопил в себе. Очень хотелось вдохнуть полной грудью, но не получалось. Вода хлынула внутрь, опьяняя не хуже аконитовой настойки.
Тело, которое чувствовало напряжённость ситуации, расслабилось и получило дозу слабой боли. Я перетекла в его объятия и прикрыла глаза, пытаясь свыкнуться с мыслью, что воздуха мне больше не видать. Яд имел свою прелесть: болезненный и горький сначала, но потом сладкий и вязкий, дурманящий, заставляющий желать его с каждым разом всё больше.
— Ты хочешь знать, что сказал Тинай?
Его грудь слегка вибрировала от произнесённых слов, что действовало на меня умиротворяюще. Под этот звук хотелось уснуть, и я почувствовала, как веки тяжелеют.