— Дым, — вздохнула Бьянка, отметив тот мешающий фактор, который ещё долгое время останется проблемой при применении артиллерии. — Из-за него пушки не могут стрелять более точно после одного-двух залпов. И не всегда есть ветер, чтобы снести его в сторону.
— Увы, пока с этим ничего не поделаешь, — усмехнулся я, глядя по на расстреливаемый авангард противника, то на уже перебирающихся через речушку всадников. Ничего, даже дым не помешает Циммеру дать полный залп по тем, кто уже совсем скоро окажется под прицелом. Не зря же мы рассредоточили орудия. Теперь не всем мешает этот действительно густой дым.
Меж тем авангард противника погибал. «Искупительная жертва», как наверняка думал бывший Гонфалоньер Церкви, всерьёз рассчитывающий на успех своего безнадёжного предприятия. И ведь туда явно выдвинули далеко не худших солдат. Откровенные слабаки разбежались бы в разные стороны после первых же залпов, а эти погибают, но только сейчас начинают не то отступать, не то и впрямь спасаться. Неудивительно, после таких то серьёзных потерь. Или… Ну да, им дали разрешение «спасаться кто как может», ведь перебравшаяся через речушку конница набирала разгон, стремясь… Мать моя женщина, вот это номер!
— Они торопятся прямо в ловушку, — Асканио Росиенте, глава отряда охраны и просто полезный во многих отношениях человек редко сам высказывал мнение, но тут и подошёл и поделился мыслью. Значит проняло. — А им должны были рассказать про сражение у Реджо-Эмилии.
— Так там прорыв строя был, Асканио! — радостно воскликнула Бьянка. — Тут же все открыто. Как там раньше в старом Риме говорили: «Кого боги хотят наказать — первым делом разума лишают!».
— Почти так, — кивнул, соглашаясь с неугомонной воительницей старый «пёс войны». — Они хотят видеть одно и дубиной вбивают видимое в желаемую им картину. Себе на погибель, как раньше делали и французы.
И Росиенте про Столетнюю войну вспомнил, гляди ж ты! Нет, ну а что, по сути для ныне живущих это относительно недавнее прошлое: яркое, увековеченное в книгах и сказаниях, да и народная молва тоже не пустой звук в плане памяти. Воистину, некоторых — очень многих, откровенно говоря — надо сначала очень сильно разгромить, да не единожды, чтобы у немногих оставшихся мозги начали работать как следует. В том числе и поэтому я считаю, что не стоит, имея определённые преимущества, растягивать войну, устраивая затяжные кампании, тем самым давая врагам приспособиться к имеющимся у тебя на руке козырям, выработать эффективную тактику противодействия. С другой стороны, ставить всё на условный блицкриг тоже не лучший вариант. Комбинировать надо, гибко подстраивать имеющиеся у тебя ресурсы к конкретному противнику, отдельным раскладам. Взять, например…
Пофиг, сейчас это совсем неважно. Конница Орсини ди Питильяно, теряя часть своих сначала от пушечного огня, затем от залпов аркебузиров, рвалась в промежуток между терциями. Он был невеликим, потому и не казался противнику ловушкой. Нет, ну а что? Захотели Борджиа для повышения мобильности разделить одно большое построение на два поменьше, рассчитывая на то, что погасят пыл атаки противника ещё до того, как оставленный зазор станет представлять собой настоящую угрозу. Понятное действие, пусть и дающее определённые возможности противостоящей армии.
Отсюда и их действия. Условные правое и левое «крылья», выделившиеся из атакующей конной лавины, находившиеся заметно впереди, ударили по терциям Раталли и Рикотто, стремясь даже не прорвать строй — сложно, чревато совсем уж большими потерями — а хотя бы оттеснить, хотя бы одну из терций. И вот в освобождающееся пространство должны будут рвануть приотставшие солдаты «центра». Что интересно, «центр» состоял из лёгкой кавалерии. Тяжелую, рыцарскую Орсини ди Питильяно разумно бросил на оттеснение с направления атаки нашей пехоты. Здраво оценил шансы, вот в этом он умница. Только один дельный ход ещё не означает выигранную партию, к тому же неправильно оцененное расположение своих и чужих фигур, оно тоже не просто так.
И опять «коридор». Но на сей раз противника будут бить не в нём самом — обе терции были слишком заняты уменьшением числа раздвигающей их в сторону тяжёлой кавалерии — а уже на выходе, огнём батарей по вырвавшемуся на оперативный простор «центру». Картечью, цепными ядрами, полузалпами, как при таком раскладе и полагается.