— Не понимаю, — пробормотал Саня, отступая от франта. — Даже не понимаю, о чем вы говорите…
Он бросился бежать и остановился, задыхаясь, слушая тяжело бухающее сердце, только в нескольких кварталах от проклятого казино…
Ночью Саня так и не смог уснуть.
Сперва лежал, глядя в потолок. Потом выбрался из-под одеяла, оделся, сел на край кровати. Как чужак, зашедший в гости. Смотрел, как уютно, обняв своего белого мишку, сопит Иришка. Как вздрагивают ресницы и губы спящей Аньки — будто она пытается что-то разглядеть и сказать во сне, а у нее не получается…
«Вот так, — сказал Третий: — попрощайся. Им без тебя будет лучше».
«Они меня любят, — возразил Саня. — Будут плакать. Скучать».
«Да, — согласился Третий. — Но так лучше. Аня молодая и красивая. Еще встретит того, кто ее полюбит. Будет беречь и защищать. И не станет мучить своими тайнами, проигрышами и долгами. Кого-нибудь получше тебя».
Аня открыла глаза. Спросила сонно:
— Что? Что ты не спишь?
Перевернулась на бок, обняла. Зашептала, согревая дыханием поясницу:
— У тебя что-то случилось? Я ведь чувствую, что да. А ты молчишь. Я могу помочь?
— Да, — ответил — нет, конечно же, не Саня. Кто-то вместо него. Игрок? Для которого единственная настоящая ценность — змеиный шелест высыпающихся из автомата выигрышных жетонов… И прежде чем Санька успел заткнуть ему рот; и остановить Аньку, она пробормотала, улыбаясь:
— Чем хочешь, милый. Ты ведь знаешь, все, что у меня есть, принадлежит и тебе.
— Правда? — ласково уточнил игрок. И протянул Ане пальцы, собранные в горсть.
— Бери, — засмеялась Анька, и наклонила свои ладошки над Саниной рукой. Совершенно тем движением, каким Саня передавал козлоногому старику свое время и жизнь…
А потом он стоял над окошком обмена жетонов и не мог понять, как это все получилось. Сперва он хотел отыграть хотя бы чуть-чуть. Еще хотя бы пару лет своей жизни. Чтобы Иришка немного подросла и Аньке было бы не так сложно оставаться одной.
А потом… Не мог же вернуть Ане не все, что брал? Должен же он был отыграть хотя бы Анино время? И вообще…Ведь должен же он был когда-то отыграться?
— Прошу прощения, минимальный период покупки — один месяц.
— Что? — хрипло переспросил Саня, покачиваясь, как пьяный и опираясь дрожащей рукой о стекло проклятого окошка. — Как это? Сколько… Сколько осталось жить моей жене?
— Не создавайте очередь, будьте любезны.
Аня спала. Саня испуганно прислушался к ее ровному дыханию. Ведь не может такого быть, что оно замрет прямо сейчас? Не может, а?
— Что мне делать? — тихо спросил Саня.
Иришка стояла в кроватке, крепко обхватив ручками деревянные перильца.
Саня опустился на колени перед кроваткой, осторожно погладил маленькие пальчики.
Советчиков больше не было, он остался один.
Больше не у кого было спрашивать, что делать. И некого было обвинять за то, что уже сделано.
Сошедший с ума игрок сидел в казино, молотя дрожащими пальцами по клавишам. Ему казалось, что он все еще продолжает играть по-настоящему, и что у него еще есть шанс отыграться.
Тот, третий, молчал. То ли ушел, то ли умер.
Важно наличие предмета и желание его отдать, — сказал игрок. Не нужно никаких договоров, подписей кровью… и дьявол, в сущности, не нужен…
Для того, чтобы навсегда потерять свою душу, достаточно просто пожелать ее продать…
Иришка ухватила Саню за палец, потянула. Довольно улыбнулась, когда он послушно распахнул ладонь ей навстречу. И опрокинула в его руку свою крепко сомкнутую ладошку — будто пересыпая невидимое.
Саня замер, не смея шевельнуться и вздохнуть. Время плескалось в его застывшей ладони. Будущее его дочери. Целый океан перламутрового сияющего времени.
Иришка смотрела на своего отца доверчиво и ясно.
С верой в то, что все, что он решит и сделает, будет совершенно правильным…