В глазах профессора промелькнул неподдельный ужас, толстые линзы блеснули, неприлично увеличив скупую мужскую слезу.
— Вы приняли меня за одного из них? — догадался я.
— Извините, конечно, Виктор, но у вас после армии выражение лица изменилось, так что грешным делом подумал… Они требуют с меня сумму, которую я не могу заплатить. Сумма достаточно велика и, между прочим, в валюте.
— В валюте? — присвистнул я. — Да ведь это статья!
— Да нет, никого это теперь не интересует, — Снетков снял очки и протер глаза. — Даже милицию. Я на Барбоса заявление написал. Ну и что? Пришел участковый, выпил со мной водки и ушел через час. Потом пришли они и сказали, что за эту «заяву» я теперь им должен в два раза больше.
— Сколько же? — я начинал подозревать, что Владимир Вениаминович делится подробностями неспроста, и без разрешения потянул сигарету из профессорской пачки.
— Двадцать пять тысяч. Разумеется, долларов, — Снетков искривил рот, видимо, продолжать ему было непросто. — Виктор, в армии ты возмужал, стал воином, гренадером…
Это была самая настоящая лесть, но я продолжал слушать.
— Ты сейчас на них похож, только крупнее, тебе бы еще спортивный костюм и цепочку. Ты мог бы быть у этих низкорослых мало-охтинских не просто гопником, а звеньевым, то есть командиром небольшой группы. Виктор, ты не мог бы мне немного помочь?
— Смогу ли, Владимир Вениаминович, я ведь не знаю, что такое СИФ Слынчев Бряг. У нас в армии экономики не читали, только политинформацию.
— А это даже хорошо, Виктор! Мне как раз нужен человек с острым видением мира, свежий, незапятнанный, как говориться, только что из капусты. Не обижайтесь, но вы сейчас своим внешним видом вызываете доверие и напоминаете мне — да, вероятно, не только мне — начинающего коммерсанта из Ставрополья. Доверие — это, собственно, все, что нам нужно.
— Но…
— Виктор, не торопитесь. Я вам этого не забуду. Я подыщу готовую дипломную работу, вам останется только вписать свою фамилию.
— Но…
— Я могу взять вас заместителем в свое ТОО. Нас станет двое. Мы демократично переименуем его из «Снетка» в «Снетки».
— Но…
— Не волнуйтесь, Виктор, берите, курите еще. Я буду платить вам в валюте. Вы не возражаете, Виктор, если я заплачу вам в валюте?
Я закашлялся дымом и поспешно ответил:
— Я только что дембельнулся и думаю слишком медленно. Мне нужно время, Владимир Вениаминович. Я даже представить себе не могу, как один справлюсь с целой компанией. Я ведь не десантник, я ракетчик. ЗРК — это страшная сила. Я знаю, как им управлять, но у меня с собой его нет, я оставил его в Костамукшах, а приемами каратэ я владею только теоретически. И потом, как же традиции? Великая русская литература? С самой школы мне прививали «непротивление злу насилием». Я не готов…
Профессор знаком руки попросил меня остановиться.
— Вот именно, Виктор! Я говорю вам о «непротивлении злу»! Я готов заплатить мало-охтинским, но для этого мне нужно самому получить один долг. И как раз в этом деле вы, Виктор, сможете быть полезным и эффективным. Причем отнимать ничего не нужно.
— Как это понимать?
— Наше время, Виктор, характеризуется системным кризисом неплатежей. Я уже говорил, что связи между отраслями хозяйства и предприятиями нарушены. Зато в этом хаосе возможно все. Стало модным не платить за товар, который тебе отгружен, или, наоборот, не отгружать тебе то, что ты оплатил. Это неэтично, незаконно, это не высшая экономика, но очевидно, что прибыль от таких сделок является максимально высокой. Тебе очевидно, Виктор?
— В общих чертах.
— Я так и думал. Так вот: я предлагаю тебе вернуть мой непогашенный долг. Для этого всего-навсего нужно получить товар на складе одной фирмы по накладной. Работа чистая. Тебе даже самому грузить ничего не придется, у них свои грузчики.
— А что это за товар?
— Одежда, стиральные машины, телевизоры… В данном случае это не важно. Важна последовательность твоих действий. Слушай…
Глава 7. БРЫЗГИ ШАМПАНСКОГО
Институт я покинул с готовой дипломной работой «Влияние транспорентности на элементарные свойства полупроводников» на руках, пятьюстами долларами в кармане и нехорошим предчувствием чуть выше желудка. Предложение профессора манило и пугало, а путь назад был отрезан невидимой печатью моего обещания.
Уже завтра утром я должен найти фуру со ставропольскими номерами и нанять ее вместе с водителем. По двойной ставке на четыре часа. Далее мне следовало въехать на территорию трамвайного парка на Софийской улице, где находился оптовый склад задолжавшей Снеткову фирмы «Орел и Орлан», и, предъявив кладовщику копию платежного поручения и накладную на выдачу товара, встать под погрузку. Снетков рекомендовал вести себя раскованно и небрежно: грызть семечки, плевать шелухой по сторонам, чесать яйца и не пугаться ни милиции, ни вохровцев, ни бритых под зэков ребят в спортивных костюмах. Как бы ни сложилась торговая операция, я не должен признаваться в знакомстве с профессором Снетковым, а также реагировать на схожие фамилии, типа Сметков, Следков, Шведко, Швыдкой и прочие.
Во время инструктажа Владимир Вениаминович выглядел собранным и подтянутым. Он поинтересовался, хорошо ли я стреляю, за сколько пробегаю стометровку, как переношу пытки, сколько суток могу голодать. Оставшись доволен ответами, профессор принялся заполнять первичные документы. В процессе Снетков сильно вспотел, а руки его дрожали. Несколько экземпляров накладных были посланы в мусорное ведро, но процесс прогрессировал: подписи становились более витиеватыми, а итоговая сумма возросла на порядок.
Полученный товар требовалось перевезти на противоположный конец города — в Озерки. Там у знакомых Снеткова имелись вместительные гаражи. На гаражах разгрузиться, рассчитаться с водителем и затем неделю сидеть дома, не открывать дверь и не отвечать на звонки — готовиться к сдаче дипломной работы. Как именно готовиться — Владимир Вениаминович не сказал, но показал все объясняющий знак: звонко щелкнул по коже под подбородком и похабно закашлялся.
Профессора тоже сходят с ума, подумал я, но прогнал эту мысль, ибо ее развитие препятствовало здоровому стремлению стать богатым. Еще я подумал, что мне будет спокойней действовать не в одиночку, а в группе, и в очередной раз пожалел, что мой тезка Виктор, удмурт из Ижевска, так далеко.
В одиночку действовать не пришлось, на помощь пришла старушка-судьба.
Впрочем, кому старушка, а кому как: когда я подошел к одному из убогих ларей, чтобы потратить часть гонорара, то увидел сквозь маленькое, как мышиная норка, окошко знакомую голову. Белобрысую и безбровую, четко вписывающуюся в правильный пятиугольник, не голову, а кормовую репу. Без двусмысленностей и ненужных изысков человек, череп которого я рассматривал, носил фамилию Репин. А звали его Дмитрий. Я учился с ним в одной школе, в старших классах мы вместе курили на переменах, иногда обменивались замечаниями о жизни, то есть почти что дружили, но постепенно наши взгляды естественным образом разошлись. Что, в общем-то, дело обычное. В то время как я прилежно учился, он уже догадался, что человека человеком делают деньги и женщины, то есть рассудил примитивно, но верно.
Вспомнив его несложные тезисы, я решил, что могу на него рассчитывать.
Репа не видел меня. Сидя на ящике из-под яблок, он сосредоточено и с удовольствием пересчитывал денежные знаки.
— Хелоу, Димас, — сказал я и постучал по грязному зацарапанному прилавку. — Продай-ка мне водки!