Я не успел настроиться, Василий доложил о прибытии.
Хищно прищурившись в зеркало, я закрыл дверь и вышел на лестницу.
Я преодолел два пролета и уперся своим животом в чей-то живот. Среагировал я мгновенно: свалил нападавшего крюком слева, правой рукой нащупал в кармане револьвер и приготовился стрелять прямо сквозь ткань пальто. Но вместо звуков надвигающейся атаки я услышал лишь жалобный стон.
Я закричал:
— Встать! Руки вверх! Подойти к окну, чтобы я видел лицо!
Он оказался худым и сутулым, с русой паутиной волос на подбородке.
— Студент? — спросил я его.
— Студент, — с вызовом ответил он.
— Что здесь делаешь? Почему не в институте?
Вместо ответа он сунул руку за пазуху.
Я вновь оказался быстрее и направил на него револьвер:
— Что там у тебя, бомба?
Он промолчал.
— Вынимай, только медленно.
Парень достал из-под пальто сложенный в трубочку лист ватмана и развернул:
— Читайте, это про вас.
Я тоже послушался и прочитал вслух:
— «Кровопийцы — прочь из России!»
— Смешно. Ты это сам придумал?
— Нет.
— Тебя подослали из четвертой «Родины»?
— Нет.
— Значит, идейный?
— Да.
— Какой партии?
— Не скажу.
— Ну, тогда с нами поедешь.
— Куда?
— Узнаешь. Топай давай, — я взмахнул револьвером.
У тротуара бесшумно работал «Бентли». Я велел парню сесть сзади рядом со мной. Василий обернулся:
— Кто это, товарищ кавторанг?
— Это… — я переадресовал вопрос пленному неизвестному: — Ты кто в самом деле?
— Я ничего не скажу. Я буду молчать. Даже под пытками.
— Посмотрим, — буркнул я. — Василий, трогай! Пока едем прямо и тихо. Ты захватил выпивку?
— Как велели, целый ящик. У меня на переднем сиденье.
Мы тронулись с места, Вася включил Свиридова.
— Вася, где бы ты стал искать очень красивую женщину? — спросил я.
— В тупиках Старо-Невского. Сами знаете лучше меня.
— Дурак. Я говорю: очень красивую.
— Тогда не знаю. У меня с красивыми не получается, товарищ кавторанг.
— Ладно, не надо шансона, — перебил я, думая о том, что в его логике что-то есть. — Лучше дай мне бутылочку.
Он подал:
— Отличный виски, товарищ кавторанг.
— Я просил шампанского, Вася, ты что, забыл?
— Шампанского нет нигде, все точки объездил. Говорят: перебои в снабжении, — ответил Василий, выезжая под «кирпич» на Чкаловский.
— Дождались системного кризиса! — вмешался парень. — Вы и за это ответите.
— Ты обещал молчать и молчи! — напомнил я. — Пока не начались пытки.
— Палачи! — парень отвернулся к окну.
— Как перебои? — спросил я, рассматривая бутылку. — Мы сами контролируем шипучие и игристые. Не понимаю.
— Ну, я-то не понимаю тем более, — пожал Вася плечами. — Говорят, что в некоторых «родинах» поняли, что границы между ними условные, и начали таскать добро друг у друга. Типа того: передел собственности, конец истории. Фукуяма настал, говорят, одним словом.
— Кто, на хрен, говорит? — спросил я, поглаживая гладкий зеленый бок пузыря.
— «Бобры» говорят. Люди.
— Люди? А у Косберга спросить ума не хватило? — я взялся скручивать крышку.
— Косберга нет. Он пропал.
— Пропал? — виски пришлось отложить.
— Внезапно. Он всегда пропадает внезапно. Авторитарный стиль управления. Никто никогда не знает, когда он забухает.
— Почему мне не доложили?
— Вы на особом задании. С вами, значит, связываться запретили.
— Логично. Что еще, говори все, что знаешь?
— Люда, «выдра» из второго взвода, залетела от начальника автороты.
— Ну и что? — не понял я.
— А то, что замужем она за этим гребаным олигархом, который тухлой рыбой торгует, как его, не помню…
— Вася, говори не все, что знаешь, а только по делу, по сути.
— По сути? А кто его знает, в чем суть? — Василий поскреб затылок. — Говорят, в городе появились матросы с винтовками. Пьяные. Вообще появились целые вооруженные группы без знаков и униформы. Типа как партизаны, лесные братья. Пьяные тоже. Днем они тихорятся, бздят, ну, может, нападают на старух, сумки из рук выхватывают, ночью — смелеют, подбираются к магазинам, складам. Мы уже палили по ним из помп, но пока не попали.
— Твои дружки? — толкнул я в плечо парня.
— Нет, — отрезал он, не оборачиваясь.
— Врешь, — не поверил я и снова спросил у Васи: — Всё или что-то еще?
— Говорят, в Москве умные люди решили не назначать главную «Родину» сверху указом. А решили поступить по науке, по Дарвину.
— Это как? — попросил разъяснить я.
— Ну, столкнуть лбами и посмотреть, кто кого сдюжит, — Вася вырулил на Зверинскую. — Естественный отбор, значит.
— Волчьи законы, — с возмущением проблеял парень.
— Ты заткнись, — приказал я. — А ты, Василий, панику брось.
— Какая же тут паника, сами смотрите, справа впереди, — Вася указал рукой.
Картина, которую я увидел, в самом деле была непривычной: по Зверинской в сторону зоопарка бежал изможденный худой человек с зажатой под мышкой коровьей ногой. Его преследовали мясник и двое охранников. В руке мясника поблескивал окровавленный нож, охранники размахивали дубинками и наручниками. Все трое были слишком толсты, чтобы догнать похитителя туш, они и сами уже догадались об этом и бежали, скорей, по инерции, чтоб один не настучал на другого.
— Поможем? — выказал готовность Василий.
— Кому? — я закоротил справедливую мысль Василия, потому что не хотел вылезать из машины. — Едем дальше.
Василий выехал на Кронверкский. Здесь тоже было неладно: возле сетевого магазина «Мир спирта» дралась группа лиц. Судя по одежде и спецодежде, сражались алкоголики и продавцы алкоголя. Алкоголики, как более заинтересованные, побеждали.
— Это революция, — восторженно прошептал парень, но запнулся, поймав на себе мой взгляд.
— Поможем? — снова предложил вышедший из интеллектуального коллапса Василий.
Я пресек его дальнейшую риторику, повторив прежний вопрос…
В Александровском парке непонятные люди стреляли друг в друга из помповых ружей, не шариками с краской, надо думать. Я заметил двоих, лежащих на земле в неестественных позах.
На следующем перекрестке нас чуть не сплющил в лепешку пролетевший на красный свет грузовик, полный вооруженных винтовками матросов. Вася едва успел затормозить. Двигатель заглох. Парень попытался выбраться из машины с криком «наши», но я поймал его за шиворот одной рукой, другой взялся за бутылку:
— Заводи!
Василий поехал вперед.
Вокруг творилось что-то неладное, не запланированное ни Косбергом, ни Москвой. То и дело нам на глаза попадались разбитые витрины и сгоревшие автомобили. Поражало количество вооруженных людей. И никто не пытался прекратить столкновения. Казавшийся незыблемым порядок начинал рушиться, причем рушиться стремительно. Чем больше я смотрел по сторонам, тем меньше понимал, кому сейчас следует помогать, с кем бороться, что делать и куда ехать. Долг требовал немедленно рвануть в штаб на Фонтанку, призвать верные подразделения и пойти в атаку или, хотя бы, занять оборону. Зов природы, подсознательная тяга к продолжению рода в минуты опасности заставляли продолжать поиски Кати. Вот только где мне искать их? Ее и ее? Тетрадь и Катерину?..
Время работало против меня, а в арсенале не было эффективных поисковых средств, кроме виски. Победу мог обеспечить только оригинальный нестандартный ход. Призывая на помощь внутренний компас, я поступил так, как поступил бы на моем месте Косберг. Я взял в руки бутылку и сделал самый большой глоток, на какой был способен. На вкус виски оказался терпким, крепким и по-хорошему ядовитым. Когда же его обжигающий ручеек побежал по кишкам, я почувствовал, что все его молекулы несут в себе некое знание, оно подсказало мне, что лучший ход в сложившейся ситуации — это Г-образный, молниевидный, кривой ход конем. Прыжок без разбега через забор. Чтобы осуществить такой сложный ход, нужно в правильной пропорции соединить силу интуиции и силу виски.