- И хорошо бы этой причиной были какие-нибудь волки, - продолжил за него Далгат.
Шпицбарт нахмурился и молча кивнул.
- Что ж… - промолвил Далгат, выдержав паузу, - хорошо. Но, боюсь, мне придется выставить некоторые условия.
Шпицбарт широко раскинул руки, словно радушный хозяин, приглашавший гостей к богатому столу.
Далгат кивнул.
- Я настаиваю, чтобы в экспедиции принял участие Георгий Абрамович Вертепов…
- Журналист?! – лицо Шпицбарта сделалось белым как мел, на скулах заходили желваки.
- Да, - Далгат смотрел на шефа жандармерии спокойно и решительно, - Кроме того, что Вертепов талантливый журналист, а именно такой и должен потом описать случившееся, успокоив слухи, которые неизбежно поползут по области, он еще и истинный знаток горцев-осетин, их нравов и обычаев. Не мне вам объяснять, что Кавказ как лоскутное одеяло и нравы моего родного Дагестана отличаются от нравов горных пределов Осетии.
Шпицбарт задумался, казалось что он вот-вот разразится руганью и выгонит врача из кабинета, но он лишь сурово кивнул.
- Второе… - Далгат внимательно изучал собеседника, - в составе экспедиции должна быть женщина.
Шпицбарт чуть не взвыл.
- Не спешите браниться. Никакой мужчина не сможет разговорить женщину так, как это сможет сделать другая женщина. А каждая крошечная информация может дать нам зацепку в этом деле.
Шпицбарт хлопнул ладонью по столу, так что тот отозвался жалобным дребезжанием.
- И кто же будет эта... дама?
- Кажется, я знаю, кто нам может помочь…
Шпицбарт встал, показывая всем видом, что аудиенция закончена.
- Я прикажу собрать для вас припасы и амуницию. Отправляйтесь, как можно скорее.
Далгат кивнул и вышел.
Белый резко пахнущий порошок тонкой струйкой сыпался из коричневого бумажного пакета в высокий мерный стакан. Мария внимательно следила за движением песчинок, подбиравшихся уже к нужной риске стеклянного стакана. Заслышав шум в приемной, она поморщилась, как от зубной боли, рука ее дрогнула и белый порошок просыпался, заполнив тару почти до верху. Мария фыркнула и прислушалась к голосам за дверью.
- Барыня не принимает! – гундосил низкий женский голос. – Нельзя к ней.
- Софья Соломоновна, я по срочному, безотлагательному делу! – отвечал скороговоркой мужской голос, - мне необходимо повидаться с Марией Ивановной немедля.
- Что вы, что вы! - всполошилась Софья.
Мария тихонько усмехнулась, разом пересыпала порошок из стакана обратно в пакет и тщательно вымыв руки над раковиной, вышла из фотолаборатории в кабинет. Она узнала голос посетителя: это был ее непосредственный начальник – Григорий Абрамович Вертепов. Прошло уже больше года с тех пор, как Вертепов пригласил Марии работать в газете. Он был нечастым гостем в ее квартире на пересечении Воронцовской и Дворянской улиц, а потому горничная его не признала. Мария решительным шагом вошла в гостиную. Посреди комнаты стояли трое. Софья, в сером платье и белом переднике, взъерошенный более обычного Вертепов и третий господин в поношенном дорожном сюртуке английского сукна, черными с проседью волосами, зачесанными на левый пробор, с серебряной бородой. Глаза мужчины лукаво поблескивали из-за стекол пенсне. У его ног, на полу, покоился потертый кожаный врачебный саквояж.
- Софья Соломоновна, ну, сколько раз вас просить, не называйте меня барыней, - произнесла Мария, - И принесите нам, пожалуйста, чаю!
- Слушаюсь, барыня, - кивнула Софья и, зыркнув на гостей недобрым взглядом, скрылась за дверью.
Мария обернулась к гостям.
– Добрый день, господа! Что привело вас ко мне?
Мужчины отвесили Марии поклоны и по очереди коснулись губами протянутой для приветствия руки.
- Присаживайтесь!
- Прошу простить нас, Мария Ивановна, за столь внезапный визит, – как всегда, скороговоркой начал Вертепов. - Но нас к вам привела крайняя нужда. Дело в том, что нам необходима ваша помощь в одном, я бы сказал, весьма деликатном деле.