— Ну и как тебе живется? — Крест встал с кровати, медленно шагнул к ней. — По ночам спокойно спишь? Совесть не мучает?
Она вся подобралась. Все так же пряча глаза, отшатнулась от него, тем самым давая ему возможность зайти ей за спину и остаться там.
— А… а за что она меня должна мучить? — неуверенно пробормотала она, косым взглядом отслеживая его перемещения.
— Вот прямо совсем не за что, да? — из-за ее плеча Крест заглянул ей в лицо. Она была выше среднего роста, и ему даже наклоняться не пришлось. В нос сразу же ударил едва уловимый, но дразнящий запах либо геля для душа, либо шампуня. И кожа щеки перед глазами казалась мягкой, бархатистой.
— Мне… мне сказали, что ты преступник…
Она вздернула голову, глядя прямо перед собой, и Крест не удержался, заскользил глазами по нежной шее вниз. Туда, где разъезжающаяся ткань халатика угрожала обнажить грудь.
— Да сказать можно что угодно, — слегка нараспев парировал он, не отрывая взгляда от ее округлостей. В горле пересохло, и он, сглотнув, облизал губы. Черт, у него давно не было секса! Усилием воли Крест заставил себя снова взглянуть ей в лицо. — А если я сейчас про тебя скажу, что ты шлюха подзаборная, ты, что, ею автоматически становишься?! — вызывающе и громко спросил он.
Она не ответила, лишь губы поджала и слегка покраснела. Крест усмехнулся. Неужели у нее еще совесть есть? Вот только поздно! Поздно, милая моя!
— Ну что? Много бабла на мне заработала? — он снова вернулся на кровать и сверлил ее взглядом. Пристальным взглядом, в котором сочетались ненависть и презрение и таилась угроза.
— Нет, — твердо ответила она и, мимолетно стрельнув по нему глазами, запахнула плотнее халат. Видимо, почувствовала на себе его раздевающий взгляд.
Крест ухмыльнулся, еще раз облизал губы. А что? И фигурка у нее классная, и ноги стройные, и грудь имеется. И на мордашку симпатичная, большеглазая.
И дома никого, кроме них, нет…
— Зачем ты пришел?! — она резко скрестила руки на груди, с вызовом посмотрела на него и больше глаз не отводила. Почуяла опасность…
Его ухмылка стала еще шире.
— Я за бабками пришел, которые ты на мне заработала.
— Денег у меня нет! — ее голос, несмотря на то, что звучал возмущенно, все-таки задрожал от волнения.
— А что есть? — его взгляд снова заскользил по ней сверху вниз и обратно.
— Ничего нет!
— Ну, смотри, — он рывком вскочил с кровати, моментально оказался рядом с ней. Заговорил, нашептывая в ухо: — Я сидел? Сидел. Изнасилование совершал? Не совершал, — помолчав, продолжил объяснять ей, словно неразумному ребенку: — Значит, что у нас выходит? Преступления не было, а наказание я понес. То есть ты мне должна.
— Что ты хочешь? — нервно сглотнув, повторила она.
— Хочу забрать свое, — спокойно и твердо заявил Крест вкрадчивым голосом, наслаждаясь видом ее испуга. Она это заслужила! О, так она и сзади ничего! — Ну, что, отдадим долги?! — его рука легла ей на ягодицу.
И тут она рванулась к выходу из комнаты в надежде на его промедление. Но не тут-то было. Крест оказался резвее. Его рука вцепилась ей в волосы, и он с силой дернул ее на себя, нисколько не заботясь о том, что ей может быть больно. Дернул и припечатал ее к стене, сам навалился сверху.
Она вскрикнула от боли, зажмурилась, и Крест увидел, как ресницы ее повлажнели. Ну, ничего, так ей и надо. Не жалко. Единственное, что прошептал ей, прижавшись теснее:
— Т-ш-ш…
Это чтобы не орала — окно все-таки открыто. Мало ли что.
Халатик на ней окончательно распахнулся, сама она дышала тяжело, гневно глядя на него, и это возбуждало. Черт возьми, это было охрененно!
Крест потянул за поясок халата.
— Подожди! Послушай! — она забилась под ним. — Давай я тебе все объясню… — говорила умоляюще, сбивчиво.
И это тоже возбуждало…
Крепко схватив ладонью ее за подбородок, Крест сильнее навалился телом и, глядя ей прямо в глаза, грубо спросил:
— Нах*р мне твои объяснения?! — и свободной рукой полез под резинку трусиков.
— Настя! — громко выдохнула вдруг девица и забилась сильнее. Заорала истошно: — Бл*ть, отпусти!!!
Знакомое имя подействовало. Крест ослабил напор и услышал доносящийся со двора через раскрытое окно детский плачущий голосок:
— Мама! Мама!
Вот тут он ослабил хватку, и его несостоявшаяся жертва понеслась к двери, на ходу запахивая халат.
— Настя! — позабыв про «гостя», она распахнула дверь, раскрыла объятия девочке лет семи. — Ты почему здесь?! Кто тебе разрешал уходить из школы?! Что случилось?! — сбивчиво вопрошала она, нервно осматривая дочь, словно сомневаясь, что та в целости и сохранности.