— Куда мне идти?
Ничего. В коридоре тишина, на листе пустота. Похоже, лёгкие пути в этом мире не приветствуются.
— Что я должна сделать?
Опять всё то же самое. Да что ж такое! Ладно, а если так?
— Подаришь мне подсказку?
Лист замерцал, а после на нем начали проступать витиеватые буквы, складывающиеся в слова.
«Что можно завязать, но развязать нельзя?»
— Мне загадку что ли просто нужно отгадать? Это, конечно, хорошо, но я не знаю.
«Что идёт в любую сторону, но всё равно остаётся на месте?»
— Да погоди ты! Я ещё с прошлой не разобралась.
Дожили, разговариваю с куском бумаги.
«Правильный ответ».
Ответ? О чем это он? Разговаривать — ответ? Но при чем здесь это?
Я ещё раз перечитала первую фразу. Можно завязать, но не развязать. Разговаривать. Разговор! Точно! Я разговаривала с ним, и он зачел это как ответ. А второй вопрос тогда о чем?
Нахмурившись, я перебирала варианты, что может идти и одновременно стоять, и скользила по коридору ленивым взглядом. Не уверена, что найду здесь подсказку, но всё же.
Дорога шла по прямой, теряясь где-то далеко впереди. Судя по всему, идти мне предстоит еще очень долго. Интересно, а посторонним видно, что здесь происходит? Хорошо бы нет, становиться элементом шоу не хотелось.
«Нет».
Ответ на мой вопрос? Замечательно.
— Спасибо. А кто ты? — полюбопытствовала я, пытаясь посмотреть лист на просвет, но тот никаких секретов на первый взгляд не скрывал.
«Заключенный в артефакт овеществлённый дух».
— А материальное тело у тебя есть? — все же разговаривать с бумагой было как-то… странно. У меня были знакомые, которые разговаривали со своими питомцами, но те-то живые! Да и я любила что-то сказать кошке, нагло оккупировавшей мой рабочий стол. Как её оттуда не выгнали, ума не приложу, но Исса стала неотъемлемой частью нашего маленького коллектива.
«Я — живой!»
Словно наяву я услышала оскорбленный голос, после чего задумалась. Не смотрела по сторонам, просто шла вперёд, размышляя о том, кого можно назвать живым. И относится ли это к пергаменту у меня в руках.
— У тебя есть имя?
«Асфомаль.»
Ответ появился почти сразу, будто дух ждал, что я задам этот вопрос.
— А найти тебя после испытания можно? — рискнула я задать ещё один вопрос, не относящийся к испытанию. Почему-то мне искренне стало его жаль.
«Да. У того, кто подчинил скрытое.»
Раздумывая над его словами, я даже не заметила, как факелов на стенах становилось всё меньше, да и горели они гораздо слабее, чем на входе. Только когда мыщцы начало немного сводить, я ненадолго остановилась отдохнуть, не прекращая разговаривать с духом.
Но вторую загадку я так и не отгадала, из-за чего эта мелкая пакость беззлобно подкалывала, выдавая какие-нибудь перлы. Остановка мне нужна была, чтобы ещё и подумать над ответом.
Мне было неизвестно, ни сколько времени я здесь провела, ни сколько ещё проведу. Мне казалось, будто я топчусь на месте. Иду и иду, но на самом деле не продвинулась ни на шаг.
Внутри что-то кольнуло.
Иду, но остаюсь на месте. Как там звучала загадка?
— Что идёт в любую сторону, но остаётся на месте, — медленно прочитала я. — Я шла по коридору, по… дороге? Дорога!
Вот он, ответ!
Но только я хотела поделиться своей радостью с духом, как окружающее пространство сначала подернулось дымкой, а потом пошло рябью и попросту растворилось, проявляя вместо себя комнату, напоминающую многоярусную аудиторию в родном университете.
Кое-где сидели люди, их было немного, может человек десять.
А я стояла перед ними в одиночестве и не знала, что мне делать дальше. Отца и мать я не видела. Уже ушли? Решили не дожидаться дочери?
— Ты могла пройти лабиринт быстрее, — раздался позади холодный голос, и я порывисто обернулась.
Ко мне приближались родители, оба с холодными улыбками на губах. И как он может так недовольно разговаривать, при этом улыбаясь?
— Поздравляю с совершеннолетием, ардесса Вайораль.
Откуда ни возьмись выскочил невысокий старичок, неуловимо напоминающий сегодняшнего доктора. Только выглядел немного моложе, да глаза были яснее.
Отец благосклонно кивнул, а старичок тем временем протянул мне резную деревянную шкатулку, которую я с опаской приняла. Непонятные символы на крышке горели ровным желтым светом.
— И какое же имя получила наша дочь, — вторгся в любование произведением искусства напряженный голос матери, и я подняла глаза на дарителя. Ответ на этот вопрос и мне был интересен. Тот лукаво улыбнулся, встретив мой любопытный взгляд.