— Вольно, братец! И прости за жёсткость моего тона. Командира вашего, полковника Пичугина, Пётра Аристарховича я лично знал. Геройским оказался этот человек. И ещё, ради Бога, не пей, братец, не губи себя. Вас, живых свидетелей Балканских побед 1877–1878 в живых совсем немного осталось. Вот, держи рубль да потрать его на еду, а не на водку… — с горечью ответил Лавр Феликсович и, взяв Вяземского под руку, вывел того за ворота.
Рассвет настойчиво прорывался через серое северное небо — восток уже розовел всполохами утренней зари.
— Пора закругляться, Пётр Апполинарьевич, — решительно сказал Сушко. — Я в Сыскную, оставлю отчёт Путилину. Предлагаю встретиться у нас в полдень. Хочу совместно составить план розыска убийцы, и в этом ваша помощь будет определённо необходима. По пути в Сыскную я подброшу вас до дома. Весьма поучительной для меня оказалась возможность совместной работы, а знакомству нашему, я, тем более, рад.
— Из дома я телефонирую помощнику в морг Обуховской больницы и поручу заняться телом Груздевой. Карлу Альфредовичу я вполне доверяю, экспертное заключение привезу с собой ко времени вами обозначенному. Взаимно рад знакомству, Лавр Феликсович. Пора немного отдохнуть, мозгу требуется целительная пауза, — поделился своими планами Вяземский.
Пролётка отправилась в обратный путь. Вопреки предсказаниям Путилина, мещанин Лавр Феликсович нашёл с дворянином Вяземским общий язык, но не потому, что Сушко был каким-то особым или особенным, а потому, что сам Пётр Апполинарьевич этого пожелал. Нежданно-негаданно судьба сблизила два крепких характера, две самодостаточные личности, потому не столкнула их лбами, а свела вместе ради общего дела и взаимного интереса.
Глава 6
Ниточки из клубка преступных тайн
До сегодняшнего дня, среды последней недели уходящего мая, Санкт-Петербург буквально изнывал от душной атмосферы надвигающегося лета. Вовсю цвела сирень, благоухающим ароматом сдабривая запах пыли, тепла нагретого камня и металла. И тут, как дар северных небес, приключился внезапный дождь, обратившись настоящим ливнем. Майский, первый весенний дождь уж очень старался охладить житейский пыл столицы, которая бурлила, как котёл невообразимого варева.
Воздух наполнился мириадами отверстий, соединяющих небо и мостовые площадей, набережные, улицы и бульвары большого города. По этим природным отверстиям струилась влажная свежесть, она кружила головы горожан, оттягивала шум городской суеты на себя. Казалось, сам воздух обладал каким-то древним, давно забытым таинством текущей воды, прибежищем откровений и скрытого смысла человеческого бытия. Серость дождевого неба не мешала чистому, свежему и обновлённому сиянию куполов Исаакия, Казанского, Владимирского и Петропавловского соборов. Но первый дождь не бывает долгим, он мимолётен, как первый поцелуй.
Ровно в полдень у здания Сыскной остановилась пролётка. И Вяземский, перескакивая через дождевые лужицы, двинулся к входу. А потом, предъявив пропуск дежурному, вошел внутрь и быстрым шагом поднялся в помещение сыскных агентов, где его уже ожидал Сушко. Мужчины, поприветствовав друг друга, приступили к обсуждению новостей и результатов проделанной за утро работы.
— При обыске на квартире Груздевой дознавателем обнаружены интересные вещи, — начал разговор Сушко. — Обрезки тонкой костюмной шерстяной ткани синего, коричневого и бежевого цветов, по форме напоминающие отходы подгонки брюк — от большего к меньшему размеру. Возможно, наш убийца использовал швею-надомницу как возможность изменить свой внешний вид, за счёт нового гардероба. Ткани очень дорогие, британского производства. Он что похудел?
— Конечно нет, — улыбнувшись, ответил Вяземский. — Цветочник перешивает чужую одежду, чтобы иметь возможность проникать в общество людей, свободно носящих такие костюмы — без лишнего внимания к собственной персоне. Но к брюкам ещё нужны соответствующие жилетки, пиджаки и рубашки…
— По обнаруженным обрезкам проще будет найти места, где убийца перешивает остальные элементы одежды. А там его могли запомнить, что даёт нам возможность составить словесный портрет, — продолжил Сушко мысль Вяземского.
— А по словесному описанию воспроизвести портрет карандашный, — закончил фразу Сушко Вяземский. — Мой помощник Штёйдель, нарисовавший портреты двух предыдущих жертв, сможет это сделать.
— Огромное ему спасибо, — поблагодарил Сушко. — С помощью оконного стекла мои агенты сделали массу карандашных копий, теперь они имеются у каждого сыскного. И я знаю, как ими воспользоваться для опознания жертв Цветочника, напасть на его след… Как говорит наш шеф, Иван Дмитриевич Путилин, — «Любая зацепка, позволяющая выйти на след преступника, является нитью из клубка преступных тайн — дёрни за неё, и получишь неожиданные ответы на вопросы, которые ещё не задавал».