— Лавр Феликсович, обратите внимание на ассортимент блюд, — обратился Вяземский к Сушко. — Полный перечень содержимого желудков жертв Цветочника. Именно здесь у них состоялся последний ужин.
— Да, на этом заканчивается наша прогулка, — удовлетворённо заметил Лавр Феликсович. — И теперь мне нужны доклад Каретникова и телефон для связи с Путилиным.
— А мне нужно телефонировать Штёйделю, — в свою очередь отметил необходимость телефонного звонка и Вяземский. — Подробный описательный портрет, с учётом возможных вариантов внешности Цветочника, готов. Теперь настала очередь Карла Альфредовича перенести слова на бумагу.
— Мне кажется, Пётр Апполинарьевич, мы здесь задержимся надолго, тем более, что настало время обеда. А описание Цветочника я отправлю в Сыскную, и ваш помощник ближе к вечеру сможет забрать его у дежурного.
У в хода в ресторацию уже маячила фигура Клима Каретникова. Сыскной агент, в ожидании начальника, напряжённо смотрел по сторонам, а потом, когда увидел Сушко с Вяземским, приветливо махнул рукой и отошёл к чугунной решётке канала.
— Знакомьтесь, Клим Авдеевич. Это судебный медик, консультант Сыскной, Пётр Апполинарьевич. При нём вы можете говорить не таясь, он в этом деле наравне с нами, — представил Вяземского Сушко.
Согласно кивнув, Каретников доложил о проделанной работе:
— Первая жертва «цветочного» убийцы — Лукерья Свиблова двадцати пяти лет от роду, уроженка Новгородской губернии, проживала в доходном доме Маевского на третьем этаже в квартире 8. Помесячно платила 50 рублей, оплату не задерживала. Работала швеёй. Опознана по рисунку работницами швейной мастерской Л. А. Говядина, что совсем рядом с местом проживания. В начале мая у неё появился состоятельный воздыхатель — Алексей Ревякин, приказчик речного пароходства. Знакомство молодых состоялось при заказе мужчины ушиванию белых рубашек и жилетов, по цвету тканей совпадающих с вашими, Лавр Феликсович, образцами. Ревякин оказался состоятельным ухажёром — подарил Свибловой перстень с буквой «Р», которым Лукерья очень гордилась и показывала близким подругам. Приметы любовника Свибловой: подтянутый, статный, волосы головы короткие и светлые, усов и бороды не носит, на верхней губе маленький белёсый шрам. Курит папиросы, пользуясь мундштуком. Имеет шикарный серебряный портсигар с одноглавым орлом, носит шейный платок. В середине мая Свиблова уволилась и уехала с любовником в Нижний Новгород. Больше ни её, ни его никто не видел. О смерти Свибловой никто до сих пор не знает. На квартиру убитой я уже вызвал нашего дознавателя для обыска и исключения ограбления. Но, что-то мне подсказывает, что это бесполезный труд. У Свибловой, кроме кольца, брать-то нечего.
— Спасибо, Клим Авдеевич, — поблагодарил Сушко. — Результаты ваших изысканий совпадают с нашими.
И Лавр Феликсович подробно рассказал Каретникову о совместных с Вяземским открытиях по пути от места последнего убийства к ресторации П. Анисимова. Когда Сушко закончил, Вяземский взял слово:
— Клим Авдеевич, этого преступника между собой мы прозвали Цветочником. И ещё, хочу подметить одну немаловажную деталь, господа. На месте первого преступления обнаружен мужской волос светлого цвета, а на месте двух других — чёрный и рыжий волос из соответствующих им по цвету париков. Значит натуральный цвет волос Цветочника — светло-русый, а из особых примет добавляется шрам на верхней губе и деформированный мизинец на левой кисти. Однако, мы ещё не были в ресторации и не опросили её работников на предмет присутствия здесь Цветочника и его жертв.
— Тогда приступим, — потирая руки, заявил Сушко. — Тем более, что я хочу предложить вам, господа, отобедать в этом заведении. Как раз представляется возможность не светить полицейскими значками. Потому уже будем делать телефонные звонки. Уверен, телефонный аппарат в этом заведении имеется, и за умеренную плату нам предоставят возможность телефонных разговоров.
Троица расположилась за столиком у окна недалеко от входа. Сушко и Каретников заказали обеды из четырёх блюд, а Вяземский лишь чашку кофе и коньяк — не объяснять же сыскным, что дома его ждёт настоящий немецкий обед и ужин, который он не на что не променяет, да и зачем портить аппетит общепитом. Оставив хорошие чаевые, Сушко, показав рисованные портреты жертв Цветочника, откровенно побеседовал со смышлёным официантом, но получил отрицательный результат. Ни предъявленных женщин, ни мужчин, подходящих под описание Сушко, официант не припомнил.