Через двадцать минут три пролётки от Офицерской 28 направились в сторону Лиговки. Нельзя сказать, что Сушко очень туда спешил, но азарт охотника уже охватил его целиком. Лавр Феликсович, как истая гончая, шёл по следу, носом чувствуя запах зверя. Вяземский и Штёйдель, напротив, казались спокойными и невозмутимыми, оставив волнения ради трезвого подхода к грядущим находкам и открытиям. Учённые люди всегда подвержены здравым сомнениям, а суждения их, выводы и заключения основываются лишь на фактах — неприложных истинах, которые невозможно оспорить или опровергнуть.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПО ПРОЗВИЩУ БЕС
Глава 9
Послание с того света
Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья.
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья.
(Ш. Бодлер "Цветы зла").
В описываемый период времени Лиговка представлялась далеко не самой благополучной частью Санкт-Петербурга — её по праву считали самым криминальным районом столицы. Даже в Спасской части, населённой столичной беднотой, не наблюдалось такого разгула преступности. Связано это было не только с большим количеством трактиров и других питейных заведений, бесконечными рядами мелких лавок и скопищем лоточной торговли, но и с контингентом, населявшим Лиговку: здесь жили бедные ремесленники и разнорабочие, а комнаты в доходных домах на Лиговке славились особенной дешевизной: если в Адмиралтейской части наём стоил от пятисот рублей в год, то на Лиговке можно было снять комнату за десять рублей в месяц. Даже сама атмосфера этой части Санкт-Петербурга производила гнетущее впечатление. Всё дело в том, что после наводнения 1777 года фонтаны Летнего сада, питаемые Лиговским каналом, перестали функционировать — циркуляция проточной воды полностью нарушилась. Из-за чего в Лиговском канале стал образовываться застой воды. В итоге канал загрязнился настолько, что «лиговский букет» — этот зловонный аромат стоялой воды, сдобренный запахом нечистот, уже достигал и соседний районов. Потому о столичном антураже Лиговки говорить не приходилось, а проект засыпки зловонного канала где-то затерялся. Лиговский канал должен был выполнять еще одну функцию — снабжать жителей города чистой питьевой водой. Однако, воды и без этого канала в городе хватало, тем более чистой она быть не могла, так как на берегах Лиги работала бумажная фабрика, сбрасывающая свои отходы в эту самую реку. Да и в архитектурном плане Лиговка не блистала разнообразием форм и стилей — кругом серость и однообразие захолустья, потому и не могла она сравниться с парадным видом набережных Фонтанки или Мойки, перспективой Невского проспекта.
В память о Ямской, Свечной и Кузнечной слободах старой Лиговки остались одноимённые переулки, выходящие к Лиговскому каналу. Свечной переулок, часть Большой Лиговки — являлся местом проведения различных криминальных деяний: ежечасно пребывал и убывал разномастный уголовный контингент — тут и налётчики-грабители с убийцами от полиции прячутся, не забывая обделывать свои грязные делишки на стороне, совсем, «не отходя от лотка», тут и криминальная торговля в разгаре — скупка и продажа краденого, подделка документов, торговля живым товаром и сводничество, вкупе с дешёвыми борделями, ориентированными на непрезентабельный вкус потребителей. Одни лиговские беспризорники чего стоили: люди, потерявшие в жизни всё, на всё и способны были — от попрошайничества и воровства до детской проституции. Ямской и Кузнечный переулки мало чем отличались от Свечного, только никто из лиговских лиходеев отмаливать свои криминальные грехи в Крестовоздвиженскую церковь не спешил.
Три пролётки одновременно остановились у приземистого одноэтажного здания с вывеской «Питейное заведение К. А. Максимова» по Ямскому переулку 12. Первыми высадились городовые в форме и оцепили трактир, после чего последовала очередь Сушко, Вяземского и Штёйделя, которых сопровождал возница с керосиновыми лампами-фонарями. Сушко следовал налегке, а вот руки судебных медиков оттягивали объёмистые медицинские саквояжи, содержащие весь арсенал возможностей работы на местах происшествий.
Отперев массивную входную дверь трактира изъятыми, на время задержания хозяина, ключами, Сушко запустил судебных медиков и помощника вовнутрь. На пороге гостевого зала Вяземский распорядился:
— Наши сумки оставим здесь под присмотром полицейского возницы. Двигаемся по часовой стрелке, внимательно осматривая окна, пол, стены и потолок, потом столы и стулья. Карл Альфредович следует за мной, если понадобится, он вернётся к нашим сумкам за необходимыми предметами для осмотра. Замыкающим двигаетесь вы, Лавр Феликсович. Теперь у нас шесть внимательных глаз, которые нужно использовать по прямому назначению. Если обнаружится находка, я об этом должен узнать первым, чтобы перейти к детальному её осмотру и исследованию.