В это время у сарая разыгралось целое сражение. На приказ полицейских сдаться и выйти с поднятыми руками бандиты ответили крайним неповиновением. В открытые двери сарая понеслись частые выстрелы. Утренний воздух наполнился треском двух Смит-Вессонов, напоминающим удары прута по листу железа. Дым и запах пороха заполнил всё помещение сарая. Подобраться ближе к налётчикам возможности не представлялось. Всё пространство перед сараем простреливалось и появление в нём оказалось губительным для атакующих сыскарей. Дрое уже получили лёгкие ранения, а один из агентов, шедший первым, был ранен тяжело и нуждался в срочной медицинской помощи. Конечно, на прячущихся в сарае преступников можно было обрушить всю мощь десяти полицейских стволов, не считая оружия городовых. Но бандиты нужны были живыми и как обвиняемые в суде, и как источники информации по всем криминальным делам шайки, свидетели преступлений Беса и смерти Шапошникова, в частности.
Тогда Сушко, хитро подмигнув Каретникову, произнёс:
— Если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе.
И оба сыскных, имевших военный опыт, пошли ва-банк. Лавр Феликсович, встав за левой створкой двери сарая так, что стрелявшие бандиты достать его не могли, но слышали уж точно, громогласно, как на поле боя при шуме артиллерии, крикнул:
— Подготовить три дымовые шашки! По команде зажечь фитили!
Выстрелы из сарая стихли, не потому, что преступников охватил испуг безысходности, а потому, что и они хотели знать, что такого замышляют сыскные.
— На счёт пять, — продолжил кричать Сушко, — бросайте шашки внутрь и закрывайте двери, через них пули нас не достанут. Пусть лиходеи передохнут от дыма. Поджигай фитили! Раз… Два…
В это время Клим Каретников, прятавшийся за другой створкой двери сарая, поджог прелую солому, находившуюся в ведре, стоявшем у стены сооружения. Плотный, сизый дым потянул вовнутрь помещения. Счёта «пять» бандиты ждать не стали, они вышли с высоко поднятыми руками. Но не увидев никаких дымовых шашек, налётчики принялись неистово материться и на чём свет стоит проклинать хитрость легавых. Однако полицейские их быстро утихомирили, связав и пообещав вставить кляп каждому злословящему, тем более, что законом это не возбранялось. Так банда удачливых налётчиков Митяя Лисина перестала существовать.
Памятуя наставления Вяземского, Сушко детально осмотрел помещение дома Савкина, сарай и конюшню. В сарае Лавр Феликсович нашёл следы пребывания и смерти Леонтия Шапошникова: стул, к которому привязывали сыскного, следы папиросного пепла и окурки «Оттомана», темно-бурое пятно, похожее на кровь, перед стулом, следы обуви Беса. Всё это нужно было зафиксировать и документировать актами экспертиз, потому Лавр Феликсович вызвал Вяземского на место убийства коллеги по сыску. Похищенные драгоценности, золотые монеты и деньги из ограбленного банка нашлись в тайнике подвала дома Савкина.
Задержанных бандитов доставили в камеры Сыскной. По мнению Сушко ближе всего с Бесом знался Митяй Лисин и его помощник, но допрашивать налётчиков без результатов судебно-медицинских исследований не имело смысла — уголовники будут отпираться до последнего. Фактов их преступной деятельности, вместе с участием в убийстве одного полицейского и ранении троих при задержании шайки, хватит на долгое-долгое заключение. Потому каждый шаг бандитов против закона требовал весомых доказательств, которые следствие и суд приняли бы безоговорочно, и никакой присяжный поверенный не смог бы их переиначить.
Пока Вяземский работал в доме Савкина, Сушко отсыпался, восстанавливался и приводил себя в порядок. К вечеру Лавр Феликсович вернулся в Сыскную, где, с обнадёживающими результатами своей работы, его уже ожидал Пётр Апполинарьевич. Обсуждение экспертиз заняло около двух часов. Путилин ещё работал в своём кабинете, а Сушко собирался побеседовать с агентами, наблюдавшими за домом Алекса Шнайдера на набережной Фонтанки. Но, как громом среди ясного неба, Сыскную потрясло новое, из ряда вон выходящее, событие.